Жан-Кристиан Птифис - Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне

«Придите, обедайте», — говорит им Иисус. Они узнали его. И поняли: раз он пригласил их есть вместе с ним, то простил их за бегство. А Иисус дал им хлеба и рыбы. Затем начинается разговор между Иисусом и Симоном-Петром. Во время этой беседы Петр тоже получает прощение за свое отречение, и Иисус явным образом поручает ему руководить Церковью. Иисус три раза, словно в ответ на три отречения Петра, спрашивает его: «Симон, сын Иоанна (в русском переводе «сын Ионы». — Пер.), любишь ли ты Меня?» Петр покорно отвечает: «Так, Господи, ты знаешь, что я люблю Тебя». Тогда Воскресший говорит ему: «Паси агнцев моих, паси овец моих!» Так Петр становится единственным пастырем верующих. Иисус также дает Петру понять, что тот тоже станет мучеником и будет распят: «Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь» {867} .

Продолжение разговора уточняет роль возлюбленного ученика по отношению к Петру. На вопрос Петра: «Господи! А он что?» Иисус отвечает: «Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? Ты иди за Мною!» Именно из-за этого слова в общине, которую возглавлял Иоанн, распространился слух, что Иоанн не умрет. Но «редактор» 4-го Евангелия, несомненно после кончины Иоанна, подчеркнул, что Иисус вовсе не сказал: «Ты не умрешь», а сказал: «Если я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того?»

Лука — единственный, кто рассказывает о знаменитом происшествии с паломниками на пути в Эммаус, которое изображено на многих картинах. Его рассказ, очень литературный, великолепно составленный, наделенный большим богословским смыслом, кажется, восходит к более раннему источнику, возможно к устному свидетельству одного из паломников, а потому может иметь историческую основу. Итак, вечером в Пасхальное воскресенье два ученика Иисуса шли в селение Эммаус. Где оно находилось, точно неизвестно. В некоторых рукописях сказано, что от Иерусалима до него было 60 стадиев (примерно 12 км), в других названо расстояние 160 стадиев. Предполагали, что Эммаус — это Амуас (иначе Никополь), находившийся на расстоянии 160 стадиев к западу от Святого города; или Кирьят-Йеарим (Абу-Гош) на расстоянии 66 стадиев по дороге на Яффу; Аль-Кубайба на расстоянии 63 стадиев по дороге на Лидду (иначе Лод); Моза на расстоянии 36 стадиев по той же дороге и Уртас (Артас) на расстоянии 60 стадиев от Иерусалима, к югу от Вифлеема.

Когда они говорили о недавних трагических событиях, к ним приблизился какой-то человек и пошел рядом с ними. Это был Иисус, но, как и свидетели других видений, эти двое не сразу узнали его. Он включился в их разговор. Один из путников, по имени Клеопа [60], сказал новому собеседнику, что тот один из пришедших в Иерусалим не знает, что случилось три дня назад.

И объяснил ему, что Иисус Назареянин показал себя перед народом как пророк, сильный словом и делом, но был предан первосвященниками и начальниками для осуждения на смерть и распятия. А оба путника надеялись, что Иисус — тот, кто должен избавить Израиль. Правда, несколько женщин их изумили. Побывав рано утром у гробницы и не найдя тело Иисуса, они сказали, что «видели ангелов» и те им сказали, что Иисус жив. Потом путники добавили, намекая на Симона-Петра и Иоанна, что «некоторые из наших» тоже пошли к гробнице и обнаружили ее открытой, но Иисуса не видели. Тогда новый собеседник сказал им: «О, несмышленые и медлящие поверить в то, что предсказали пророки! Разве не так должен был пострадать Христос, чтобы войти в Свою славу?» И, перечислив всех пророков, начиная с Моисея, он объяснил путникам все, что сказано о Христе в Писании.

Когда они пришли в Эммаус, этот человек сделал вид, что хочет продолжить свой путь. Те двое убеждали его остаться с ними, потому что наступал вечер и уже темнело. Он согласился поесть вместе с ними.

За столом он взял хлеб, благословил его, разломил и подал им. По этому преломлению хлеба двое узнали в своем спутнике Иисуса: несомненно, они были на Тайной вечере. Но Иисус исчез. Они были удивлены и обрадованы сразу и решили вернуться в Иерусалим. Вернувшись, они разыскали апостолов и их товарищей, и те сообщили им, что Иисус действительно воскрес из мертвых и явился Симону-Петру.

И тогда, по словам того же Луки, Иисус снова появился среди своих. Тут Лука соединяет и включает в свой текст два рассказа Иоанна — явление Иисуса вечером Пасхального воскресенья и явление на берегу озера. Христос внезапно оказывается посреди своих учеников и настаивает на том, что его тело материально. Нет, он не призрак без плоти и костей. И он показывает им свои раны. Они в своей радости еще не могут ему поверить, и тут Лука приводит тот же вопрос Иисуса, который есть у Иоанна в рассказе о видении на озере: «Есть ли у вас здесь какая пища?» {868} Тогда ему подали кусок жареной рыбы, и Иисус съел ее при них.

Что касается рассказа о чудесной ловле рыбы, то очень вероятно, что Лука услышал его от Иоанна и вставил в свое Евангелие, наведя литературный глянец. Лука не понял или не запомнил, что эта ловля произошла после Воскресения. Поэтому он присоединил ее к одному из событий общественного служения Иисуса, когда тот, спасаясь от тесноты галилейских толп, стал проповедовать, сидя в лодке {869} . Но сама атмосфера этого события позволяет понять, что оно происходит уже после Пасхи: «ужас», охвативший Петра и других учеников; полное раскаяния восклицание: «Выйди от меня, Господи, ибо я человек грешный» {870} ; и даже поручение, которое Иисус в этот момент дает Симону-Петру: «Не бойся; отныне (курсив мой. — Авт.) будешь ловить человеков». (Иоанн использовал сравнение из пастушеской жизни: «Будь пастухом моих овец».)

Дошел ли до Понтия слух о том, что произошло? Вполне вероятно, что он узнал еврейскую версию событий — услышал, что труп похитили. Это должно было его встревожить. Еврейская стража, которую он разрешил поставить, не выполнила свой долг. Иустин, Тертуллиан, историк Евсевий утверждали, что Пилат отправил в Рим отчет о деле Иисуса и что этот документ хранится в имперских архивах. Историки и комментаторы вскоре отмахнулись от этой смешной сказки. Много ли значила для могущественного представителя Тиберия в Иудее смерть безвестного смутьяна из Галилеи? Сколько других обвиняемых приговорил к смертной казни этот беспощадный чиновник? У Анатоля Франса есть известный короткий рассказ: бывший префект Иудеи Понтий Пилат возвращается в Рим; проходит много времени, его спрашивают об Иисусе; он ничего не помнит.

Не следует так уверенно утверждать, что этого отчета не было. Пилат, несмотря на неловкость, промахи и склонность к провокациям, чувствовал себя тревожно и неуверенно после падения своего покровителя Сеяна. Скрытая угроза первосвященников пожаловаться Тиберию сильно обеспокоила префекта. Ему совершенно не хотелось получить новый выговор от императора. Из осторожности он вполне мог послать в Рим отчет о казни «царя иудейского». К тому же удивительные происшествия, случившиеся во время этой памятной Пасхи, свидетельства стражей гробницы, возможно ставшие известными ему, — все побуждало его отправить подробный отчет.