Жан-Поль Ру - История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней

В 102 г. до н. э., когда Фергана внезапно отказалась продолжать продажу коней в Китай, тот двинул через Тарим войско в 60 тыс. человек. Оно потеряло половину личного состава и смогло привести из Ферганы только три тысячи жеребцов. Тогда китайцы решили оккупировать оазисы, усеивавшие окраины больших пустынь. Это происходило с 70 по 60 г. до н. э. В 67 г. до н. э. древнее Турфанское царство было уничтожено и разделено на семь наместничеств, шесть из которых находилось северней Тянь-Шаня, в Джунгарии, а поскольку город Турфан был не только богат, но и превосходно расположен — в месте, где от главной дороги, ведущей на север, отходила второстепенная дорога на запад, — он стал главной китайской базой в Тариме. Впрочем, надо ли говорить о колонизации, оккупации или это был просто протекторат с более или менее неопределёнными условиями? Как бы то ни было, туземцам быстро наскучило иностранное присутствие, и вся вторая половина I в. н. э. изобилует восстаниями и карательными походами, история которых крайне запутана. Так, в 75 г. восстали и были наказаны Кашгар и Куча, в 78 г. — Аксу и Турфан, где, говорят, было перебито 3800 человек, в 88 г. — Яркенд, царь которого был одним из организаторов восстания и пытался возглавить его и где казнили пять тысяч человек... На Лобноре в 74 г. «были убиты все варвары». Бань Чао, прибывший в 73 г., попытался, используя весь свой гений и отвагу, выправить ситуацию, а для этого прежде всего устранить угрозу иностранного вмешательства, в 90 г. в первую очередь со стороны кушан, к которым повстанцы активно обращались за помощью. Он знавал и страшные часы, как в 75 г., когда его осадили в Кашгаре, а у одного из его коллег, запертого в другой крепости, люди были вынуждены есть кожу своего воинского снаряжения. Он покинул эти края в 102 г. измотанным, чтобы в 103 г. умереть дома. Почти сразу же китайцы пали духом и в 107 г. отвели войска. Но они быстро пришли в себя. Сын бывшего генералиссимуса Бань Юн продолжил его дело, сумел снова занять эту страну, и Китай мог более мирно владеть ею долгие десятилетия вплоть до падения династии Хань в 180 г., которое, возможно, не положило конец колониальной политике, но отодвинуло её на второй план, и до самого 220 г. Китай постепенно утрачивал к ней интерес. Тем не менее в III в. на Лобноре стоял сильный китайский гарнизон.

С 220 по 650 г. Тарим был независимым и не испытывал никакого китайского влияния. Это позволило мирно проникнуть сюда эфталитам. Поселившись, как мы видели, в Согдиане и в Бактрии до 440 г., они, прежде чем в 565 г. их уничтожила коалиция тюркских и персидских противников, имели достаточно времени, чтобы установить в нескольких царствах свою власть. Судя по всему, их там приняли хорошо. Во всяком случае, на этих землях не слышалось стонов и криков ненависти, какие их вторжения в Индию исторгали у индусов. Во всяком случае, их присутствие не помешало большому культурному подъёму VI века.

Китайская колониальная политика возродилась при династии Тан (618-930). Суверены Тарима, испытывавшие всё более сильный нажим со стороны тугю, которые в первые годы VII в. в большей или меньшей степени контролировали все их города, обратили взоры к Срединной империи, в лице которой надеялись найти спасительницу. В 609 г. царь Турфана, а в 618 г. — царь Кучи направили к китайскому двору посольства. Это было совсем незадолго до того, как китайцы в Монголии одержали в 630 г. великую победу над тугю, которая дала им основание снова поверить в себя и демобилизовать войска до тех пор занятые защитой территории. В 631 г. о протекторате попросила Согдиана, но её предложения были отвергнуты. Китайцы как раз собирались возобновить колониальную политику, но хотели сделать это там, где было ближе и проще, — в Тариме. После этого царьки поняли: хоть они и избавятся от тюрков, но получат новых господ. Они решили, если потребуется, сражаться за независимость. В 640 г. китайцы были в Турфане, в 647 г. — в Карашаре... Оказала сопротивление только Куча. Она была согласна на подданство, но не на рабство. Её цари были блистательными суверенами и не считали себя ничтожествами. Отец того, кто царствовал в то время, звался «Золотым Цветком» (до 618-624); тот, кто сидел на троне в то время (624-647) и столь радушно принял в 630 г. великого паломника Сюаньцзана, — «Золотым Богом» (на санскрите Суварнадева). Куча боролась на удивление энергично, нередко в одиночестве. В 647 г. ряды её рыцарства поредели: одиннадцать тысяч её защитников было обезглавлено, пять городов снесено, а их население истреблено. Город так никогда и не воспрянул. «Золотой Бог» бежал в Аксу. Он был пойман и убит.

Китайскую Центральную Азию разделили на четыре провинции: Кашгар, Кучу, Хотан и Токмак. Западные тугю потерпели поражение между 652 и 657 гг., что позволило Китаю более или менее косвенно взять под контроль Ташкент, Самарканд, Шахрисабз (Кеш), Бухару, Фергану, Кундуз, по меньшей мере часть Западного Афганистана и даже Северо-Восточную Индию. Китай никогда не казался таким могущественным. И никогда не был. Однако на его противников это могущество не производило впечатления. В 670 г. он пережил вторжение тибетцев и был вынужден позволить им оккупировать Тарим. К 680-681 гг. он в числе противников обнаружил тугю, чья империя была восстановлена, в 706 г. потерпел от них поражение в Ганьсу и уже не мог мешать им устраивать набеги на Согдиану (в 700 г. и более робкие — в 707, 711 и 713 гг.). Однако его могущество не было иллюзорным. Тибетцы недолго держались против него — всего до 692 г., и он отобрал у них весь Таримский бассейн, захватил долину реки Или, бассейн Иссык-Куля, верховья реки Чу и стал осуществлять полупротекторат над Ферганой и Согдианой. Он не был, конечно, хозяином этих областей, но собирался их контролировать. Это притязание его погубит. Китай окажется вовлечён, почти против воли, в конфликт с арабами. Они нанесут ему такое поражение, что он потратит почти век на то, чтобы прийти в себя.

Пока китайцы пытались отобрать восточный иранский мир у тюрков и тибетцев и взять его под свой контроль, иранцы ездили в Срединную империю и, как мы увидим далее, вместе со множеством других товаров привнесли туда великие мировые религии или способствовали этому — прежде всего и в особенности буддизм, но также манихейство, несторианство и, несомненно, хотя это малозаметно, — маздеизм. Это делали, конечно, в первую очередь согдийцы, которых мы уже встречали, но и персы тоже, причём не только послы, какими обменивались сасанидский и китайский дворы, но и организованные колонии. С V по VII в. некоторые иранцы служили на высоких должностях; иные, чьи имена нам известны, занимали блестящее положение — некий Ань Тун (ум. 429), некий Ань Юань (ум. 435), некий Ань Сингуй (нач. VII в.). Отдельные представители высшей сасанидской знати поселились у Сына Неба после того, как были изгнаны арабами. Один из них прибыл около 660 г. и основал в 677 г. «персидский монастырь», Пероз, в конце 673 или в начале 674 г. После того как он умер, рядом со статуей императора Гаоцзуна воздвигли его статую, которую можно видеть и сегодня, и статую одного из его соотечественников. Поскольку Китай был близко знаком последним Сасанидам, они искали там убежища, их там хорошо принимали, китайцы создали для них подобие Иранского царства и оказывали помощь тем, кто пытался отвоевать страну предков.