Ха Чанг - Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Однако это не так. Больше ни одна страна, что ныне считается богатой, не была настолько протекционистской, как Великобритания и США, исключая Испанию в краткий период 1930-х годов {80} . Во Франции, Германии и Японии — трех странах, которые обычно рассматриваются как оплот протекционизма, — тарифы всегда были ниже, чем в Великобритании и США, пока эти последние не добились экономического превосходства и не обратились в связи с этим в религию свободной торговли.

Францию часто изображают протекционистским антагонистом апологета свободного рынка — Великобритании. Но с 1821 по 1875 год, в особенности до начала 1860-х, французские таможенные пошлины были ниже британских {81} . И даже когда страна стала протекционистской (1920–1950-е), ее средний тариф на промышленную продукцию никогда не превышал 30%, а в Британии и США он порой достигал 55%.

Таможенные пошлины в Германии всегда были относительно низкими. В XIX и в начале XX века (перед Первой мировой войной) средняя ставка тарифа на промышленную продукцию составляла 5–15%, то есть была куда ниже американских и британских (до 1860-х годов) показателей в 35–50%.

Даже в 1920-е годы, когда Германия озаботилась защитой своей промышленности, в среднем тариф не превышал 20%. В этом смысле крайне неверно отождествлять протекционизм с фашизмом, что постоянно делается в мифологии свободной торговли.

Если же говорить о Японии, то в ранние годы своего промышленного развития она вообще практиковала свободную торговлю. Но это было не сознательным выбором, а результатом целого ряда неравноправных договоров, которые западные страны заставили ее подписать сразу же после открытия для внешнего мира в 1853 году. Эти договоры до 1911 года не давали японским таможенным пошлинам подняться выше 5%. Но даже после восстановления тарифной автономии и повышения пошлин средняя ставка составляла всего лишь 30%.

И только после Второй мировой войны, когда США стали безоговорочным мировым лидером и либерализовали свою торговлю, такие страны, как Франция, стали считаться протекционистскими. Даже в это время разница была не столь велика. В 1962 году средний тариф на промышленную продукцию в США по-прежнему равнялся 13%. Нидерланды и ФРГ установили тариф в 7%, то есть были значительно ниже, чем в США. Тарифные ставки в Бельгии, Японии, Италии, Австрии и Финляндии были чуть выше и варьиро­вались от 14 до 20%. Единственным исключением в 1959 году была Франция с 30%-ным показателем {82} . К началу 1970-х годов оказалось, что США уже не лидер в области свободной торговли. К этому времени другие богатые страны сравнялись в экономическом плане со Штатами и смогли позволить себе снизить тарифы на промышленную продукцию. В 1973 году американский средний тариф составлял 12%. Сравнимые показатели были в Финляндии — 13%, Австрии — 11% и Японии — 10%. В странах ЕЭС (Европейского экономического сообщества) средняя тарифная ставка была значительно ниже американской и составляла всего 8% {83} .

Итак, два главных защитника свободного рынка, Великобритания и США, не подходили под определение экономики свободной торговли, были самыми протекционистскими среди богатых стран, конечно, до того момента, как стали доминирующими индустриальными силами [16].

Конечно, тарифы — лишь один из множества инструментов, к которым страна может прибегнуть для поддержания развивающихся отраслей. Изначальные рекомендации Гамильтона, например, содержали 11 вариантов мер поддержки новых отраслей, включая патенты, стандарты качества продукции и государственные инвестиции в инфраструктуру. Великобритания и США предпочитали в основном повышать тарифы, а другие чаще прибегали к иным средствам государственного вмешательства в экономику: создавали государственные предприятия, занимались субсидированием, оказывали поддержку в маркетинге экспорта.

На заре индустриализации, когда не хватало частных предпринимателей, готовых пускаться в рискованные, масштабные проекты, почти все правительства современных богатых стран (за исключением как раз США и Великобритании) создавали государственные предприятия. В некоторых случаях они выдавали столько субсидий и оказывали столько иных видов помощи (например, переманивали квалифицированных специалистов из-за рубежа) некоторым вроде бы частным предприятиям, что эти компании на деле можно назвать предприятиями с участием государственного капитала. В XVIII веке Пруссия, флагман индустриализации Германии, развивала производство стали, чугуна и текстиля именно такими методами. В Японии сталелитейная, судостроительная и железнодорожная отрасли тоже начинались на госпредприятиях и компаниях с целевым субсидированием (подробнее об этом в главе 5).

В конце XIX века шведское правительство возглавило развитие железных дорог. По состоянию на 1913 год оно владело третьей частью железных дорог по протяженности путей и 60% — по грузообороту. Между тем в это время самые развитые в железнодорожном плане страны, то есть Великобритания и США, почти полностью опирались на частный сектор. Сотрудничество государственного и частного капитала в Швеции относилось и к области телеграфной и телефонной связи, а также гидроэнергетики. Кроме того, шведское правительство с самого начала субсидировало научные разработки.

После Второй мировой войны усилия большинства богатых государств по развитию промышленности значительно возросли. Наиболее серьезный сдвиг в этом плане случился во Франции. Вопреки распространенным представлениям, французское государство не всегда вмешивалось в экономическую жизнь. Разумеется, во Франции уже были традиции активной государственной помощи экономике, представленные деятельностью Жана-Батиста Кольбера, многолетнего министра финансов при Людовике XIV (1661–1683), но после Великой Французской революции все изменилось. В результате с конца правления Наполеона I до Второй мировой войны, исключая тот период, когда у власти был Наполеон III, французское государство в экономической политике придерживалось принципа полного невмешательства. В крупном историческом исследовании французской экономической политики утверждается, что стратегические меры правительства по развитию промышленности «заключались в основном в организации выставок, содержании торгово-промышленных палат, сборе экономической статистики и выдаче предпринимателям наград» {84} .

После 1945 года французское государство признало, что консервативная и пассивная политика — причина относительного экономического упадка Франции, а следовательно, и поражения в двух мировых войнах. После этого оно стало играть гораздо более активную роль в экономике. Было введено индикативное планирование (в отличие от обязательного — коммунистического), национализированы ключевые отрасли промышленности, государственные банки инвестировали в стратегические сферы. Чтобы приобрести жизненное пространство для роста новых отраслей, до 1960-х годов тарифы на промышленную продукцию поддерживались на относительно высоком уровне. Такая стратегия работала очень хорошо. К 1980-м годам Франция стала технологическим лидером во многих отраслях.