Иван Трофимов - Поиски и находки в московских архивах

Теперь же, спустя почти 160 лет после смерти Веневитинова, одна статья (весьма значительная по своему глубокому философскому содержанию) — «Об эстетическом образовании. Из Вагнера» — вышла из небытия.

Значительный интерес представляет рукопись глав незавершенного романа «Владимир Паренский». Это один из самых ранних вариантов романа, задуманного в первые годы после событий 14 декабря 1825 года.

Веневитинов работал над романом с 1826 по 1827 год. Владимир Паренский — одинокая незаурядная личность, сын одного из знатных польских панов, испытывает живой интерес к науке, страсть к познанию. Десять лет он пробыл в Германии, где познакомился с Гете. Богато одаренная натура, человек, увлекающийся поэзией, он тем не менее внутренне надломлен и опустошен, полон безверия, скептицизма и мучительных противоречий.

В замысле романа нашли отражение философские искания Веневитинова и тот идейный кризис, который переживал сам автор и близкий ему круг дворянской молодежи после разгрома восстания декабристов. В романе нашел воплощение конфликт между мыслящей одинокой личностью и обществом.

Это случилось более тридцати лет назад. Я работал над книгой о великом русском писателе-сатирике М. Е. Салтыкове-Щедрине. В Центральном государственном архиве литературы и искусства СССР просматривал карточки каталога на букву «с», листал описи фондов Салтыкова, Белинского, Некрасова... Среди карточек на «с» попалась одна очень загадочная: на ней надпись — Станк... Мелькнула догадка: видимо, это Н. В. Станкевич.

Через два дня в читальном зале архива мне выдали потускневшую от времени большую синюю папку. Затаив дыхание, листаю письма в редакцию какого-то журнала некоего Станк...

Станк... сообщает в редакцию журнала о работе над своими морскими рассказами и повестями, о новых творческих планах, делает ряд уточнений в текстах своих произведений, просит редактора внести в корректуры необходимые исправления и дополнения.

Я понял, что первоначальное предположение неправильно. Ведь Николай Станкевич не писал морских рассказов. Он автор философских статей, глава философского кружка, игравшего в свое время значительную роль в духовной жизни России, незаурядный поэт.

Вскоре выяснилось: в папке — письма автора морских рассказов, очерков, повестей, романов Константина Михайловича Станюковича. И под текстами писем — торопливая, неразборчивая, трудно читаемая подпись: Станюкович. Через несколько минут я нашел в большом ящике фотокопий писем деятелей искусства, размещенных по алфавиту, образец его почерка. Теперь уже нет никаких сомнений — это Станюкович! И речь в его письмах идет о значительных, широко известных его произведениях.

Эти первые находки как бы окрылили меня. Я убедился, что в архивах хранятся многие неопознанные материалы — реликвии нашей духовной культуры.

А через несколько лет в Центральном государственном архиве Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР я обнаружил 82 письма романиста Болеслава Маркевича, в которых содержались ценнейшие сведения о многих русских писателях и участниках русского освободительного движения, о судебных процессах над народовольцами, о нескольких покушениях на жизнь царя Александра II, о придворных интригах, о действиях министров и сенаторов, дипломатов. Под этими автографами не было подписи Маркевича. Они адресованы близкому другу романиста редактору журнала «Русский вестник» М. Каткову. Отставной камергер Маркевич сообщал по секрету своему московскому приятелю все самые сенсационные петербургские новости. Определить имя автора этих анонимных писем было нетрудно: многие копии их хранятся в рукописном отделе Государственной библиотеки имени В. И. Ленина в большом фонде Каткова. Эти копии мне были уже известны.

О пребывании поэта К. Н. Батюшкова в Стокгольме говорится в обнаруженном письме поэта к Д. Н. Блудову. Большую ценность представляют обнаруженные письма И. А. Крылова к Д. Блудову и Н. Гнедичу, рукопись «Воспоминания о Чернышевском» П. Ф. Николаева, письма С. П. Шевырева, М. Е. Салтыкова, К. М. Станюковича, В. Г. Короленко, М. П. Погодина, М. А. Бакунина, К. С. Аксакова, И. С. Тургенева, а также письма к В. А. Жуковскому, Д. В. Григоровичу и другим русским писателям.

Архивы Москвы хранят немало удивительных сокровищ. Тысячи уникальных рукописей еще не выявлены. «Но даже и в тех архивохранилищах, где учтена и описана каждая незначительная бумажка, в тысячи тысяч листов никто еще не вникал, они еще ждут исследователя... Бездны исторических тайн, увлекательнейших, нежели самые напряженные рассказы о приключениях, хранятся в архивах» [77] Наука и жизнь, 1969, № 11, с. 26. , — справедливо говорил И. Л. Андроников.

Почти сто лет ведутся интенсивные поиски пушкинских рукописей. Казалось бы, все основные архивные фонды и коллекции документов, связанные с Пушкиным и его окружением, уже обследованы. И все-таки, бывает, обнаруживаются рукописи поэта, считавшиеся утраченными.

Неутомимый исследователь творчества Пушкина Р. Е. Теребенина обнаружила в ленинградской Государственной Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина автографы двух лицейских стихотворений Пушкина: «Твой и мой» («Бог весть за что философы, пииты на твой и мой давным-давно сердиты...») и «Экспромт на Огареву» («В молчаньи пред тобой сижу...»).

Эти тексты давно известны, но автографы их считались утраченными. Находка двух ранних автографов поэта — это поистине событие в истории новых разысканий о Пушкине.

За годы Советской власти ученые выявили множество неизвестных фактов биографии Пушкина, но белых пятен и загадок, связанных с жизнью поэта, все еще немало. Еще не разысканы письма Натальи Николаевны Пушкиной. Не выяснена окончательно судьба тетрадей Капниста и Милорадовича с записями пушкинских стихов. Биограф поэта П. В. Анненков свидетельствовал: «Мы имеем только весьма малую часть переписки Пушкина, но и та принадлежит к важным биографическим материалам».

До сих пор неизвестно местонахождение очень многих автографов писем Пушкина к В. А. Жуковскому, В. К. Кюхельбекеру, М. А. Корфу, А. А. Фуксу, П. П. Каверину, Д. В. Давыдову, В. А. Соллогубу, С. Д. Нечаеву, Н. И. Ушакову, В. Д. Сухорукову, В. Ф. Одоевскому, П. А. Осиповой, Е. Ф. Канкрину, Е. П. Люценко, Д. И. Хвостову, М. А. Дондукову-Корсакову, И. И. Лажечникову, А. X. Бенкендорфу, Д. К. Нессельроде, М. С. Воронцову, А. А. Жандру и многим другим.

Утрачена записка Н. Н. Раевскому, переданная А. Подолинскому в Чернигове, письмо к А. А. Дельвигу из Михайловского (начало сентября 1824 г.), письмо Дельвигу (от 20 сентября 1824 г.) при посылке отрывка из «Евгения Онегина» для «Северных цветов», письмо к Н. М. Языкову (начало сентября 1824 г.), переданное через А. Вульфа. Где-то в Сибири затерялась часть писем Пушкина, посланных В. К. Кюхельбекеру, а на Кавказе — письма П. А. Катенину. «Написал я Веневитинову... письмо», — сообщал Пушкин 2 марта 1827 года Дельвигу. Это письмо неизвестно. А через 13 дней Веневитинова не стало.