Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

Думая лишь о самосохранении, местное население уже перестало беречь природу, землю, лес, сенокосы, озера, реки. И хотя в деревнях не выдавали справки на выезд, началось массовое обезлюживание деревень.

Усиленная миграция приводила к распаду семей, лишению покоя, созданию невиданных ранее в России Московского и Ленинградского мегаполисов, миллионных городов, которых до революции в России не было. Для этих городов-гигантов за бесценок забирались из деревень все результаты крестьянского труда, что и привело к гибели крестьянства, невиданному жилищному и продовольственному кризису в городах. Созданные в стране тысячи новых учебных заведений безвозвратно забирали из деревень и райцентров всю лучшую молодежь.

Гигантомания, великие стройки, шальные тысячекилометровые встречные перевозки, партийный контроль и командно-хозяйственная экономика, подготовка к войне, жизнь не по законам, а по указанию вождей — все это и привело к нарушению уклада жизни малых народов и ассимиляции. Терялись культурные и духовные ценности. Хоральную синагогу переделали в кинотеатр «Пятнадцатый». Взялись и за кладбище. Из камней памятников мостили смоленские дороги. Репрессии продолжались до смерти Сталина.

С клеймом «врагов народа», «космополитов», «врачей-убийц» до 1952 года были репрессированы и погибли русско-еврейские писатели, артисты (Михоэлс, Зускин, Лев Квитко, Перец Маркиш), ученые (Ландау). Разве всех перечтешь. В Минске до войны был зверски замучен с женой мой старший товарищ — поэт Изик Харик. Но евреи не составляли исключения. За изменение еврейских имен, нахождение в квартире еврейских книг, писем из-за границы следовали репрессии. Пятый пункт в паспорте о национальности затруднял поступление на работу, на учебу в престижные учебные заведения, помогал выявлять евреев, оставшихся в оккупации.

Десятилетиями при поступлении на работу, учебу в спецотделах и отделах кадров, которые были даже там, где работали десять человек, заполнялись длинные анкеты, где одним из главных был вопрос: есть ли родственники за границей? Всегда следовали ответы — «нет», «не был», «не состоял», «не привлекался». При положительном ответе на такие вопросы заполняющий анкету становился шпионом, человеком низшего сорта. Разве можно было такого принимать на работу, учебу, иметь с ним дело, давать ему допуск даже к несекретной работе?

И все же в условиях притеснений и репрессий звучали на улицах, демонстрациях, по радио веселые песни Исаака Дунаевского, других поэтов и композиторов еврейского происхождения. В деревнях и городах, где жили евреи, распространялись патефонные пластинки Шульмана, Эпельбаума, Хромченко, Александровича, других национальных певцов и певиц. Среди евреев было много местных музыкантов, самодеятельных коллективов. Приезжали на Смоленщину еще уцелевшие еврейские, цыганские, латышские и другие национальные артисты. В моде были советские песни, многие из которых создавались композиторами и поэтами-евреями. Главным местом общения евреев в тридцатые годы были синагоги, молельные дома, а также мелкие кабачки в деревнях, где еврейских детей можно было угостить сельтерской водой, медовыми изделиями, пряником (лекех), тэйгл, а то и мороженым.

Есть данные о нацменьшинствах в довоенные тридцатые годы. В Западной области, куда вошла Смоленская губерния, в Велижском районе из 80 тысяч жителей жило более 5 тысяч евреев. В Демидовском районе, в Поречье, жило много латышей, евреев. Особо нацменьшинствами выделялись Демидов и деревня Заборье.

В Западную область входили 9 округов: Великолукский, Осташковский, Ржевский, Сухинический, Вяземский, Смоленский, Рославльский, Брянский, Клинцовский. В ней было 26 национальных сельсоветов, 12 еврейских: Стодолищенский, Шумячский, Петровичский, Хиславичский, Захаринский, Монастырщинский, Татарский, Кадинский, Любавичский, Микулинский. Еврейские национальные сельсоветы были на Брянщине, в Дубровском районе. В Великолукском округе хоть и не было национальных еврейских сельсоветов, но в Невеле, Новосокольниках, Себеже, Великих Луках и других местах жило немало евреев. 72-летний житель Невеля еврей А. Д. Березин сообщает, что в его городе до 30-го года было 70 % евреев, 15 синагог и молелен*. Жили евреи во всех округах. Кроме еврейских, в Западной области было 6 латышских, 2 украинских, 2 эстонских, 2 карельских, 1 литовский, 1 немецкий сельсовет.

В Смоленском областном архиве есть списки национальных колхозов Западной области за 1936 год. Среди них латышских колхозов — 23, эстонских — 2, польских — 2, белорусских — 2, немецких — 1, цыганских — 4, украинских — 4, еврейских — 20.

* Вестник еврейского агентства в России. № 3. Москва, 2000 г.

Список еврейских колхозов

В данных за 1932 год дополнительно указаны списки еврейских колхозов: в Брянском районе — 1, в Руднянском районе — 6, в Суражском районе — 2, в Красногорском районе — 1, в Велижском — 2, в Вяземском, Стодолищенском, Глинковском, Ельнинском, Усвятском, Клинцовском, Новосокольничском, Жуковском, Починковском — по одному. После 1932 года эти национальные колхозы стали смешанными. Например, в любавичском колхозе «Путь к социализму» Руднянского района трудились 67 еврейских и 17 белорусских семей. Сейчас уже невозможно установить, как жили евреи в северных районах Смоленщины. Исчезла их история. Местные власти сейчас вообще берут под сомнение факт жизни здесь евреев до войны.