Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

В очередной раз я отправился в деревню с комсоргом батальона. Это было, кажется, 28 июня. Вернувшись в лагерь, мы уже никого не застали. В моей землянке сидел мой ординарец, поджидавший меня. У него в руках была схема с маршрутом движения полка. Оказывается, полк был снят по тревоге и должен был прибыть в новый район сосредоточения — лес юго-восточнее г. Спас-Деменска.

Готовилась новая наступательная операция — Смоленская, под условным наименованием «Суворов», в которой принимали участие Западный и Калининский фронты, имевшие задачу освобождения Смоленской области и значительной части Белоруссии. В этой операции нашей 10-й гвардейской армии отводилась задача нанесения главного удара на участке наступления Западного фронта.

Свой полк мы догнали уже на следующий день. Перемещение войск ведь производилось ночами, а мы, используя попутный транспорт, зная места дневных привалов, легко нашли свой полк.

Прибыв к месту сосредоточения, мы продолжали боевую учебу, пополняли свои запасы боеприпасов и продовольствия, готовились к предстоящему наступлению. Так случилось, что мне всю первую половину войны до конца октября 1943 года довелось воевать на своей родной Смоленщине. Вот почему сейчас, зная о предстоящем освобождении Смоленщины, и что мне тоже доведется в этой операции принимать участие, я был бесконечно рад этому, но вместе с тем меня охватывала тревога за судьбу своих родных, оставшихся на оккупированной территории. Не хотелось верить, что они все погибли, а вдруг кто-либо из них остался в живых. С таким чувством я пребывал в эти памятные дни. Приближался день начала наступления. К переднему краю подтягивалось большое количество войск, танков, артиллерии. Все лесные массивы буквально были забиты войсками. Наша 30-я гвардейская стрелковая дивизия к началу прорыва должна была двигаться во втором эшелоне, впоследствии, будучи введенной в прорыв, начать преследование немцев. Она действовала на правом фланге армии. Нашему полку была поставлена задача: прикрыть правый фланг наступательной группировки и, по возможности, развернувшись вправо, наступать вдоль немецкой обороны, расширяя фронт прорыва. В 4.00 7 августа 1943 года началась мощная артиллерийская подготовка. В небе появились десятки бомбардировщиков, сбросивших свой смертоносный груз на немецкие позиции.

Передовые соединения после двухчасовой артподготовки атаковали передний край немцев, но встретили яростное сопротивление. Только после дополнительного 15-минутного артналета отдельным частям удалось вклиниться в оборону немцев на 1–2 километра. В ночь на 8 августа наш полк приступил к выполнению поставленной задачи. Развернувшись фронтом на северо-запад, в районе д. Гнездилово мы начали атаковать немцев вдоль траншей. Пространство между траншеями и проволочными заграждениями было сплошь минировано, немцы оказывали упорное сопротивление.

Каждый метр отвоеванной территории давался со значительными потерями. Схватки в траншеях носили характер ближнего боя, который велся с помощью автомата, гранаты и штыка. Немцы на каждом изгибе траншеи ставили проволочные ежи, минировали их и держали под обстрелом. Поверхность вдоль траншей сплошь минировалась. Наш батальон наступал вдоль 1-й траншеи. В каждой роте были созданы группы бойцов, как правило, во главе ставили одного из командиров взводов. Солдаты пробираясь по траншее к очередному ее изгибу, бросали туда несколько гранат, затем набрасывали свои шинели на ежи, преодолевали их, стреляя на ходу. Итак, до следующего изгиба траншеи. Зачастую завязывался рукопашный бой, и обе стороны несли большие потери. Нужно было искать иной способ «выкуривания» немцев из траншей.

Однажды заместитель командира батальона по строевой части старший лейтенант Демченко предложил капитану Калинину попробовать ночью пробраться по поверхности тыльной стороны траншеи в немецкий тыл и оттуда ворваться в траншею и уничтожить там засевших немцев. Хорошо обдумав его предложение, мы сформировали группу из 25 человек, куда вошли молодые крепкие бойцы, среди них трое саперов с миноискателями. Все они были вооружены автоматами, гранатами, штыками. Возглавил группу старший лейтенант Демченко. Немцы уже привыкли, что мы вот уже 5 дней ведем наступление по траншее и не ожидали нападения с тыла. 13 августа, когда уже стемнело, группа Демченко по-пластунски скрылась в темноте. Мы с большой тревогой ждали, прислушиваясь к стрельбе. Прошло около двух часов, когда мы услышали глухие взрывы разрывающихся гранат и автоматные очереди. Сразу же Калинин приказал начать наступление навстречу группе Демченко. У немцев в траншее началась паника, и они заметались, как в ловушке. Минут через 30 прибыл Демченко и доложил капитану Калинину, что захвачено около 500 метров траншей, 12 пленных, много немцев было убито, а в группе никто не пострадал. Много времени при продвижении вдоль траншей отняло разминирование, но немцы были захвачены врасплох. Многие из них сидели в блиндажах, не ожидая столь дерзкого налета наших бойцов.

Такой способ боевых действий был принят на вооружение всего полка. Очень часто немцы находились от нас на удалении 50–60 метров. У них были гранаты с длинными деревянными ручками, а при броске граната летела довольно далеко. Уже на земле их гранаты взрывались не сразу, а через 5—10 секунд. Этого было достаточно, чтобы схватить гранату и бросить обратно к немцам. Так некоторые солдаты и делали. 15 августа старший лейтенант Демченко, будучи с одной из штурмовых групп, уже имея опыт переброски немецких гранат, схватил упавшую рядом с ним гранату. Пытаясь ее бросить в сторону немцев, он немного замешкался, мешала стенка траншеи размахнуться. Граната у него взорвалась в руках, и он был тяжело ранен, а спустя несколько часов умер. Так мы потеряли одного из лучших командиров, прекрасного друга, отличного и очень смелого воина.

К 18 августа наш полк расширил фронт прорыва армии на 12,5 км и продолжал выполнение задачи.

Утром 18 августа я в составе боевой группы первой роты пробирался к очередному участку штурма траншеи. Вдруг слева на бруствере вспыхнуло пламя, и раздался оглушительный взрыв. Меня сильно ударило по голове, и я упал в траншею. Оказывается, на бруствере разорвалась немецкая граната. Меня оглушило взрывом, и множество мелких осколков, пробив пилотку, воткнулись мне в голову и лицо. Все лицо мое было залито кровью. Кто-то крикнул, что мне выбило глаза, но я видел, только левый глаз заплыл кровью, это один из осколков впился в левую бровь. Сознания я не терял, но очень сильно разболелась голова, и левое ухо совершенно не слышало.

Меня отправили в дивизионный медсанбат. От эвакуации в тыловой госпиталь я отказался, ибо ранение было легким. Осколки почти все были извлечены, и через 10 дней, то есть 27 августа, когда командир батальона капитан Калинин меня навестил в медсанбате, я с ним вернулся в батальон. Наш полк к тому времени с правого фланга армии был снят и в составе дивизии наступал в направлении г. Ельни.