Джон Уоллес-Хедрилл - Варварский Запад. Раннее Средневековье

Центральные саксы или ангары жили вдоль реки Везер, по одну сторону от них, вдоль Эльбы, обитали эстфальцы, а по другую, к востоку от Рейна,— вестфальцы. Таковы были три основные ветви саксонского народа. У них не было политического единства, да они в нем и не нуждались, кроме случаев, когда опасность грозила им как народу. Но религиозная сплоченность у них была. Они боролись за сохранение своего язычества с его кровожадными обрядами с упорством, которое франки называли закоснелостью. От исхода зависела их культура и образ жизни.

В 772 г. Карл Великий начал свою первую саксонскую кампанию. Они лишь ненамного превосходила известного рода карательный поход. Однако проник он глубоко и оставил оборонительные пункты с гарнизонами на подступах, но вне пределов тех земель, которые желал защитить. Такими защитными сооружениями часто становились саксонские крепости, мудро расположенные на возвышенности или в стратегических точках на берегах рек. Скорее всего, франками они использовались как для сопротивления, так и для торговли, поскольку в непосредственной близости от них обнаруживаются саксонские монеты. Будучи неудовлетворен достигнутым и захватом заложников, Карл Великий также уничтожил Ирминсуль, огромный древесный ствол, на который, по верованиям саксов, опирался небесный свод. Возможно, он помнил о прецеденте св. Бонифация, который срубил священный дуб Донара в Гейсмаре. Без сомнения, ему было известно, что покорение саксов подразумевает прежде-всего подавление язычества. Уничтожения Ирминсуля и последовавшего за этим принудительного массового крещения ему так и не простили: каждый раз, когда Карл Великий отлучался достаточно далеко, саксы восставали, громили франкские миссионерские центры и вторгались как можно глубже на франкскую территорию. Естественного лидера они нашли в лице некоего Видукинда. Его память на века сохранилась в саксонских легендах, а при фашистском режиме он даже снова появился на сцене в качестве германского героя. На франков он также производил большое впечатление. В 782 г. Карл Великий расположил свой двор в Германии, недалеко от истока Липпе. Все саксонские вожди, кроме последователей Видукинда, прибыли, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение. Может быть, они также приняли крещение, потому что Карл Великий крайне серьезно взялся за искоренение язычества. Церковь наполнила его разум миссионерским пылом, почерпнутым из De Civitate Dei («О Граде Божием») бл. Августина и вложила в его руки копию письма папы Григория Этельберту Кентскому об обращении народов. Его королевский долг и долг его франков заключался в спасении язычников, если потребуется — огнем и мечом. Далее в том же 782 г. франкская армия, двигавшаяся на юго-восток через Саксонию, подверглась нападению и была уничтожена саксами. Среди убитых оказались некоторые важные чиновники, включая двух близких друзей Карла Великого. Это была последняя капля. Франки вторглись в Саксонию силой. Карл Великий одержал победу под Верденом и перебил 4500 пленников, вполне возможно, в качестве акта личной мести [22] Один ученый возражает, что имела место не казнь, а депортация, и что писцы впоследствии спутали слова delocare (выселять) и decollare (казнить). . Результатом, разумеется, стало еще более масштабное восстание, на подавление которого потребовалось три года. В конце концов Видукинд сдался и крестился, а его победитель выступал в роли крестного отца. В поздравительном письме папы, в котором он сообщает, что приказал три дня возносить благодарение Господу за эту великую победу христианства, можно уловить некоторые нотки облегчения. Рейнская область и восточнофранкская церковь были спасены. Однако для саксов эта победа означала еще более жестокое подавление, и к тому же навязывание им церковной организации, которому они всеми силами противились. Рассказы хроник тех лет о том, какие меры были приняты франками против язычества, красноречиво говорят о его силе и гибкости. Мы уже упоминали о том, что быстрое развитие у Карла Великого сознания своей христианской миссии было чертой центрального периода его правления. В «Admo-nitio Generalis», официальном отчете о церковной политике, появившемся под его именем в 789 г., нужды его Церкви изложены в восьмидесяти двух статьях. Эта политика должна была отвечать личному желанию короля; но (вопреки Эйнхарду) он был невежественным человеком, и вся эта тщательная работа была проделана его образованными друзьями из среды духовенства, способными привлекать как ранние франкские капитулярии, так и римские своды канонического права. В «Admonitio» уделяется внимание многим темам — в том числе богословским, дисциплинарным, литургическим и образовательным. По этому произведению мы видим, насколько близкими друг другу стали франкская и римская церкви за сравнительно короткое время. Возможно, в некоторых отношениях Каролинги развернули Францию в сторону от Средиземноморья, но по крайней мере в делах религии они связали ее с Римом и, в частности, св. Бенедиктом. «Admonitio» предполагает нечто римское — общество, причем христианское, живущее в мире с собой, объединяемое властью короля и не боящееся ничего, кроме несправедливости. Силу этой вдохновляющей идеи не следует приуменьшать. Она озарила собой горстку образованных людей, которые, в каком-то смысле, спасли варварскую Европу от самой себя. Статья 62 гласит: «Да царит во всем христианском народе, между епископами, аббатами, графами и прочими нашими слугами, великими и малыми, мир, согласие и единодушие; ибо, не имея мира, мы не можем угодить Богу». Так, еще раз мысль св. Августина определяла облик западного общества. Огромная пропасть между теорией и практикой, между концепцией мира и фактом кровопролития, не была преодолена Карлом Великим так же, как и всеми его предшественниками. Тем не менее он знал о ее существовании.

Статья 72 затрагивает соборные и монастырские школы, а также проблему переписывания и исправления используемых ими библейских и литургических текстов; и именно так, скромно и деловито, явился на свет Каролингский ренессанас.

В этой книге уже не раз говорилось, что сознание своего классического наследства и стремление его сохранить было присуще западным варварам почти в той же мере, что и гражданам поздней Империи. Что же тогда подразумевается под словом «ренессанс» восьмого и девятого веков? Если это было возрождением, то чего? Ответы на эти вопросы можно найти, только если помнить, что для Каролингов и их друзей образование и литература не были просто увлечением. Они были условием выживания. Более того, говоря о заслугах Карла Великого, мы часто грешим детальностью, не обеспеченной свидетельствами. Рукописи, предметы искусства и другие материальные свидетельства нередко с трудом поддаются датировке. Ренессанс был культурным процессом, растянувшимся более чем на век; и поэтому, например, то, что мы приписываем Карлу Великому, иногда может принадлежать его внуку Карлу Лысому.