Джон Уоллес-Хедрилл - Варварский Запад. Раннее Средневековье

Карломан все больше подпадал под влияние Церкви, настолько, что в 747 г. отказался от власти в пользу своего брата Пипина, правителя Нейстрии, и удалился в монастырь Монте-Кассино, чтобы стать монахом. В результате Пипин остался фактически единственным правителем всех франкских земель — «всех» означает те, на которых он был в состоянии привести свою власть в действие. Но это не было реализацией плана его отца; такова была воля случая. Похоже, что Пипин не разделял чувств своего брата по поводу св. Бонифация, возможно, потому, что в Нейстрии проблема реституции церковных земель была более сложной, чем в Австразии. Но чем сильнее возрастало папское влияние в его владениях, тем более патологическим должно было выглядеть его положение как мажордома. В 746 г. он обратился к папе Захарию по поводу полномочий арихепископов. Папа дал развернутый ответ, не упустив случая сравнить Пипина с Моисеем. В 750 г. Пипин направил в Рим двоих посланников (один из них был аббатом Сен-Дени). Им было поручено выяснить: справедливо ли, чтобы правитель, не имеющий власти, продолжал носить титул короля. Папа ответил отрицательно. Разделение функции и титула правителя было одинаково чуждо римской и германской традиции. Вся практика управления, основанная на Библии и истолкованная Римом, была против аномалии, столь долго одобрявшейся франками. Но даже без учета этих соображений, растущий страх папского престола перед лангобардами не позволял ему перечить Арнульфингам, точно так же, как Арнульфинги не могли решиться на ниспровержение церковного авторитета, под сенью которого выросли. Меровинг Хильдерик III был не слабее своих предшественников и мог бы с легкостью продолжить свою династию. У него был сын. После того как в ноябре 751 г. они оба были лишены своих волос (а может быть, скальпированы) и заточены в аббатство Сен-Бертен, их принудительно и публично лишили наследственных прав, чтобы расчистить путь для Арнульфингов. В этом нет никаких сомнений: Меровинги не просто сошли со сцены, а были свергнуты насильственным путем. И именно Рим подтолкнул Пипина к пропасти, которой он в противном случае, возможно, даже не увидел бы. Арнульфинги, или Каролинги, как мы теперь должны их величать, были королями по воле Рима, и чтобы усилить это их качество, над ними совершался обряд помазания, какого не знал ни один Меровинг [19] Я оставляю за рамками повествования тот факт, что Каролингов связывали с Меровингами брачные узы, поскольку это, по-видимому, не воспринималось современниками как нечто важное или имеющее отношение к престолонаследию. . Самуил помазал Давида царем вместо Саула, и потому Церковь, осознавая эту аналогию, помазала Пипина и его преемников. Франки были Божьими избранниками, а их армии — столпами Израиля. Должно быть, процесс отождествления ветхозаветной фигуры Давида, Christus Domini, с каролингским правителем не был трудным для Церкви, уже преуспевшей в отождествлении пап с новозаветной фигурой св. Петра. Лишь у средневековых людей, столь поглощенных изучением Библии, была надежда уловить жизненную актуальность таких параллелей.

Почти вся относящаяся к этому периоду переписка между папами и франками ведется на языке Библии. В равной мере это относится к ценным жизнеописаниям пап того времени, собранным воедино в «Liber Pontificalis» («Книга Пап»). Сложность состоит в том, чтобы за спинами образованных людей разглядеть самих франков.

В январе 754 г. папа Стефан II прибыл на королевскую виллу в Понтионе на Марне. Он прибыл, возможно, при одобрении Византии, чтобы искать содействия франков в Италии, поскольку король Айстульф угрожал самому римскому ducatus. Пипин взялся восстановить экзархат наряду с правами и собственностью, принадлежавшими Respublica Romanorum (Римской республике), и присвоенными Айстульфом. Весьма вероятно, что папа привез с собой из Рима и именно в этот момент предъявил знаменитый Константинов дар (Constitutum Constantini), документ, в котором Константин предоставляет папе Сильвестру I сюзеренитет над всем Западом. Эта дарственная, сохранившаяся лишь в списке девятого века, в каком-то смысле является подделкой. Но ее целью было письменное обоснование привилегий, которые автору могли представляться подлинными [20] По другому мнению, эта подделка была совершена в 816 г. по случаю коронации Людовика Благочестивого папой в Реймсе. . На ее основании папа Стефан наделил Пипина и его сыновей титулом патриция, который прежде носили равеннский экзарх и герцог Римский. Затем он снова помазал семью в монастыре Сен-Дени и наложил строгий запрет на избрание в будущем какого-либо короля, не принадлежащего к этому роду, возвеличенному божественным милосердием, поддержанному и освященному рукой апостольского викария. Таким образом, Пипин сделал все, что было в его силах, чтобы обеспечить какую-то видимость законности своему перевороту, а взамен начал переговоры с лангобардами.

Однако они провалились. Последующие экспедиции Пипина и его потомков через Альпы в Италию предпринимались вовсе не с сердцем. Правда, в прошлом Меровинги не единожды проделывали то же путешествие и обычно возвращались, добыв огромные богатства. Но это были рискованные мероприятия, и недавно закрепившимся Каролингам, разумеется, не нравились обязательства, выполнение которых уводило их так далеко от дома, даже тогда, когда они, действительно, предполагали вернуться multis thesauris ас multis muneribus, с большой добычей и многими дарами. Тогда неверно будет предполагать, что Пипин ощущал какую бы то ни было необходимость во вмешательстве в итальянские дела. Италия никогда не являлась для франкских королей таким магнитом, каким ей было суждено стать для Отгонов.

Современникам казалось, что в Италии, а также и в Германии Пипин совершил менее славные подвиги, чем его сын Карл Великий. Его собственные претензии на исключительность основываются на его аквитанских кампаниях. Южная Галлия влекла франков со времен Хлодвига, и они усиливали свое владычество над ней при первой возможности. Ее стоило пограбить, и то, что там поселились арабы, отнюдь этого не отменяло. Пипину потребовалось семь лет борьбы и переговоров, с 752 по 759 г., чтобы завладеть Септиманией, что удалось ему с помощью вестготского населения. Последней пала арабская крепость Нарбонн, и снова с помощью ее жителей, которым Пипин пообещал, что после освобождения они будут продолжать жить по вестготским законам. Осада Нарбонна была событием огромной важности, о чем свидетельствуют позднейшие chansons de geste [21] Жанр трубадурских песен. , в результате весь юг до самой реки Эбро оказался открытым. Но неожиданное низвержение власти арабов в Септимании должно было встревожить аквитанцев, и они восстали. Франкское вторжение в Аквитанию было длительным процессом. Аквитанцы сохраняли лояльность своему герцогу, а он, в свою очередь, был решительным борцом, который мог рассчитывать на помощь басков, прекрасных всадников, находившихся в числе лучших воинов средневековья. Пипин умер, командуя завершающими операциями из Сента. Он уделил аквитанскому сепаратизму большее внимание, чем любой из Меровингов, хотя и сделал это совершенно в их духе. И он правил в Нарбонне и Ниме.