Джон Уоллес-Хедрилл - Варварский Запад. Раннее Средневековье

В 737 г. Меровинг Теодерих IV умер, не оставив наследника. Четыре года Карл провел без короля, не предпринимая ни малейшей попытки самому стать им. Он разделил земли, которыми правил, между своими двумя сыновьями, заботясь о целостности Regnum Francorum (Королевства Франков) не больше любого другого франка. Карлу Великому досталась Австразия, Алеманния и Тюрингия, а Пипину III — Нейстрия, Бургундия и Прованс. Аквитания и Бавария были оставлены на произвол судьбы: ими мог владеть только Меровинг. Современный историк написал о Карле, что «уничтожая и ломая всякую автономию, грозившую ослабить центральную власть, он спас единство франкской монархии». Но далее тот же самый автор говорит, что «приход к власти сыновей Карла Мартелла был отмечен повсеместным восстанием в отдаленных частях государства». Другими словами, это в той или иной мере был шаг назад. Приписывая этим франкским вождям, от Хлодвига до Карла Мартелла, современную мотивацию, мы пытаемся выстроить их по степени значимости, и тем самым выставляем их в весьма смешном виде. От всех остальных выдающихся людей периода поздних Меровингов Карла отличают не его взгляды на королевскую власть и не его реакции на франкские внутренние проблемы, церковь, удаленные германские племена или даже арабов, а его мужество и героизм. Он обладал некоторыми качествами Беовульфа и стоял к этой эпической фигуре ближе, чем к королям-администраторам Средних веков.

О королях династии Каролингов современники могут поведать нам больше, чем о Меровингах, и здесь нам уже не придется сдаваться на милость единственного и в основном малополезного повествования, вроде произведения Григория Турского, черпая из него всю информацию о каком-то длинном отрезке истории. Почему это именно так, определить сложнее, чем может показаться на первый взгляд, поскольку при этом нужно предположить не просто предпринятое Каролинга-ми увеличение количества литературной продукции и переписывание хроник, но еще и наличие у них сознательного стремления исказить факты, связанные с предшественниками, и, наконец, непонятное предпочтение, которое в Средние века оказывалось всему каролингскому в ущерб всему меровингскому. Поэтому недостаточно сказать (хотя это и верно), что в более поздний период создались лучшие возможности для литературной деятельности, чем в более ранний, и что каролингский мир с политической точки зрения был стабильнее, чем меровингский.

В тот день, когда последнего Меровинга на королевском троне сменил первый Каролинг, франкское государство и образ жизни не изменились. Но для Каролингов перемена была разительной, и то, как она происходила, отражено в литературных и прочих источниках, которые мы теперь должны рассмотреть. Сторонники Каролингов видели в них новых королей-священников, покровительством которых будет пользоваться не строго традиционное мировоззрение, подобное тому, которое было присуще их предшественникам, а свежая, последовательная и убедительная интерпретация прошлого. Для прославления новой династической линии королей могли быть использованы все доступные средства хроники, легенды, правовые нормы, средства литературы и искусства; до некоторой степени так и произошло. Целью этой главы, собственно, и будет рассмотрение истории правления первых каролингских королей через призму наших источников.

Каковы же наши источники? Во-первых, относительно летописей можно констатировать, что два основных источника по истории Меровингов, продолжение хроники Фредегара и «История франков», прерывают свое повествование о Меровингах. Последний продолжатель Фредегара проговаривается о наличии «заказа» со стороны Арнульфингов, записав под роковым 751 годом: «До этого времени прославленный граф Хильдебранд, дядя короля Пипина, приказывал с величайшей тщательностью записывать историю или gesta (деяния) франков. Но теперь власть перешла к прославленному Нибелунгу, сыну и наследнику Хильдебранда». Это краткая семейная история, и мы не должны отыскивать в ней объективного научного взгляда. Однако до 768 г. эта хроника оставалась без продолжения, и ее место заняли более строгие монастырские анналы, в основе которых лежал распространенный обычай ежегодно заносить важнейшие события в лунные календари, изначально создаваемые Церковью для того, чтобы высчитывать дату Пасхи [18] Их необходимо отличать от солнечных календарей или мартирологов, в которых монастыри вели запись о таких ежегодных событиях, как дни памяти святых, не изменяющихся в зависимости от даты Пасхи. Таким образом, хронология усиливала средневековую веру в изменчивость всего, что связано с луной, и постоянство всего, что зависит от солнца. . Происхождение и взаимоотношения различных франкских анналов до сих пор далеки от определенности, но самые важные из них «Королевские анналы», о которых один ученый написал: «Для них центральной фигурой является король, и они фиксируют его военные кампании и основные действия его правительства». Не будь этих анналов, наши познания об истории и хронологии Каролингов были бы весьма неполными.

На этих анналах основываются некоторые жизнеописания. (Они полностью отличны от «Житий святых», которые продолжают составлять важную часть франкской литературы.) Первая из них — это «Жизнь Карла Великого», принадлежащая Эйнхарду и написанная в трудные дни, последовавшие за смертью императора. Эйнхард близко знал Карла Великого и его семью, и мы должны признать высокую компетентность его работы. Как бы то ни было, «Жизнь» к тому же является политическим сочинением, близко воспроизводящим «Жизнь двенадцати Цезарей» Светония. В какой мере Эйнхард желал отобразить подлинного Карла Великого, или насколько серьезно был искажен его текст при передаче, определить невозможно. Но можно ли было ожидать, что ему удастся вписать своего героя-варвара в тесные рамки классической биографии, не погрешив против истины? Эйнхард писал для своего времени, а не для будущего; и мы должны помнить об этом, когда мы — а мы вынуждены это делать — принимаем из его рук историю Каролингов.

Переписка дошла до нас в больших объемах. Мы располагаем, например, перепиской св. Бонифация, часть которой имела место между ним и папским престолом. Имеется также огромная коллекция корреспонденции между Каролингами и папами, собранная в 791 г. по указанию Карла Великого, и известная под названием «Codex Carolinus». Но помимо этого существует и многое другое, и из сохранившихся писем, значительная доля которых использовалась в качестве эпистолярных образцов, можно немало узнать о таких значительных фигурах как Алкуин, Теодульф и Павел Диакон.