Фернан Бродель - Часть 1. Роль среды

Можно привести и другие, не менее драматические примеры. В 1940–1945 годах в Северной Африке, лишившейся привычных транспортных средств, стали снова широко распространяться те способы грузоперевозок, которые использовались кочевниками, причем в больших масштабах, чем это было до войны, и на территориях, расположенных севернее. Грузовые автомобили стали ненужными из-за отсутствия бензина, и зерно стали перевозить, как когда-то, в огромных вьюках, свисающих с обеих сторон по бокам верблюда, в мешках, вытканных женщинами пустыни вручную из верблюжьей или козьей шерсти. Это явление, несомненно, способствовало новым вспышкам забытых в Северной Африке эпидемий, в первую очередь сыпного тифа…

Таким образом, взаимоотношения бедуинов и оседлых жителей не сводятся к вечному противостоянию. Кочевник часто получает возможность поселиться в столь желанном для него доме. Практикуемые в Средиземноморье способы обработки почвы быстро приводят к ее истощению; они наносят ей гораздо больший ущерб, чем пресловутое вытаптывание стадами овец и коз, принадлежащими кочевникам. Поэтому появление последних в определенной местности может быть вызвано необходимостью предоставить земле отдых. «Конечно, кочевники и оседлые жители являются непримиримыми противниками, — пишет один географ 38 , — но в тоже время они дополняют друг друга и, более того, иногда меняются местами. Своим упрямым желанием обрабатывать одно и то же поле — нелепым в засушливой местности — земледелец, рискнувший обосноваться поту сторону Телля, прокладывает дорогу пастухам; однако, установив свои порядки, обеспечивая безопасность, организовав регулярные и необременительные перевозки груза, кочевники начинают вести оседлый образ жизни, как это происходит сегодня в тунисской степи». Безусловно, усовершенствование приемов сельского хозяйства, распространение современной технологии, использующей севооборот и смену культур, заставляют проститься с кочевой жизнью. Колонизация плоскогорий Тиарета, их превращение в хлебные поля за несколько десятков лет привели почти к полному вытеснению верблюжьих стад, которые раньше там во множестве паслись.

Однако противостояние Средиземноморья и соседствующей с ним пустыни далеко не сводится к соперничеству между лугом и стадом. Здесь сталкиваются разные типы общества, разные типы ведения хозяйства, разные цивилизации и образы жизни. По мнению русских историков, каждому наступлению степи предшествует изменение общественной структуры населяющих ее народов, их переход от первобытной стадии к «феодализированным» формам жизни 39 . Хорошо известно также, какую роль в завоевательном движении ислама играли всплески религиозного мистицизма. И демографические всплески тоже. Кочевникам на руку все промахи, все слабости оседлых жителей, в первую очередь связанные с приемами их земледелия, но и другие. Не учитывая вольного или невольного содействия уже сложившихся цивилизаций, невозможно понять перипетии этой драмы.

Эмиль-Феликс Готье полагает, что Северную Африку в XVI веке заполонили небывало многочисленные массы кочевников 40 . В это время на полуострове разразилось несколько кризисов: экономический кризис, нарушивший пути сообщения в Сахаре, и военный кризис, связанный с вторжениями португальцев, испанцев и турок. Последние не без труда установили свои порядки в центре и на востоке Магриба, поскольку длительный период смут вызвал к жизни драматическую, революционную ситуацию. Беглецы из Андалусии, оттесненные до оазиса Туат, способствовали тому, что в религиозных центрах пустыни началась проповедь войны и ее подготовка. Во всяком случае, знаменательным историческим фактом является смещение центров пропаганды марабутов на юг, столь отчетливо проявившееся в период с XV по XVIII век 41 . При этом произошла неожиданная вещь: порядок в Марокко был восстановлен шерифами, пришедшими из Суса, то есть, вообще говоря, выходцами из пустыни. Смуты конца XVI века связаны в регентствах Алжира, Туниса и Триполи с волнениями аль-арабов, как называют их испанские источники, то есть арабов-кочевников, которые часто вступали в союз, направленный против турецких захватчиков, с городскими moros *LI . Этим объясняется локальное значение указанных восстаний, которые в последние десятилетия XVI века охватили южный берег Средиземного моря от подступов к Гибралтару до Египта. По-видимому, роль кочевников в Северной Африке возрастает, но не следует ли рассматривать этот факт в русле общего подъема конца столетия, которым характеризовалась не только жизнь кочевников, но и другие сферы? Впрочем, кочевники в конце концов не сумели одержать вверх над артиллерией и ружьями турок и над пушками марокканских шерифов. Они одерживают местные успехи, застают противника врасплох, разносят пожар смуты по огромным территориям. Но последнее слово никогда не остается за ними. Дело в том, что, если, говорить о военном искусстве, правила игры изменились. Кочевники, до тех пор из всех битв выходившие победителями, имевшие несравненную, бесподобную конницу, были вынуждены склониться перед порохом и пушками. Это относится как к казанским татарам на Волге или монголам Северного Китая, так и к кочевым племенам Африки и Ближнего Востока 42 .

Историю кочевых народов следует отличать от истории Великих караванных путей, дальних маршрутов, ведущих с одного конца пустыни на другой и соприкасающихся со Средиземноморским регионом на протяжении столетий с одной стороны на Дальнем Востоке, а с другой — в местности Блед-эс-Судан, граничащей с Черной Африкой. Разница здесь такая же, как между дальними и каботажными плаваниями. Снаряжать караваны — дело купцов, живущих в городах, то есть в активных экономических центрах, имеющих выход на мировой рынок; снаряжение каравана — это роскошь, это незаурядный поступок, это результат сложного взаимодействия.

XVI век получил караванную торговлю в наследство; ему досталось орудие, изобретенное другими; он сохранил его нетронутым и передал потомкам для использования в том же самом виде. Описания Гобино, Г. Швайнфурта 43 , Рене Кэйе, Брюньона 44 , Флаша 45 повторяют описание, сделанное Тавернье; все их подробности настолько близки, что совпадают даже с рассказом безвестного англичанина, который следовал около 1586 года за пышным караваном паломников, направляющимся в Мекку 46 . Караван формировался в местечке Бирка, в трех милях от Каира, через двадцать дней после месяца Рамадан; для участия в нем собралось до 40 тысяч мулов и верблюдов и до 50 тысяч путешественников: купцов, озабоченных сохранностью своего товара и выступающих впереди и притом пользующихся возможностью продать по дороге свои шелка, кораллы, олово, пшеницу или рис, которые пользуются особым спросом в Мекке; и беззаботных паломников, предметом внимания которых являются только собственные персоны и которые образуют арьергард… У этого содружества бедных и богатых имеется свой полководец, «капитан» каравана, и проводники; последние несут ночью зажженные факелы для освещения пути. Дело в том, что предпочтительнее всего двигаться в течение двух рассветных часов, когда можно наслаждаться ночной прохладой. Для защиты от воинственных арабов, живущих на побережье Красного моря, предусмотрен эскорт: двести спаги и четыреста солдат плюс полевая артиллерия, шесть орудий, влекомых двенадцатью верблюдами и предназначенных для того, чтобы наводить ужас на бедуинов и сопровождать своим громом триумфальный въезд в Мекку, to make triumph *LJ , как говорит рассказчик…