Юрий Андреев - Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации

Конечно, мы не вправе забывать и о том, что, начиная по крайней мере с конца архаической эпохи, в ряде районов греческого мира существовали крупные центры международного товарообмена, в которых уровень концентрации населения, живущего ремеслом и торговлей и вообще не занятого в сфере сельскохозяйственного производства, намного превышал обычные для Греции нормы. В таких городах, как Афины и Коринф, плотность мастерового люда и потребность в его труде были настолько велики, что здесь уже в очень раннее время стали возникать особые ремесленные кварталы. Как показали раскопки, в Афинах квартал гончаров — так называемый Керамик — существовал, начиная по крайней мере с VI в. до н. э., в Коринфе еще раньше — с VII столетия. В письменных источниках, начиная с конца V в. до н. э., можно встретить упоминания о крупных ремесленных мастерских, принадлежащих богатым афинянам. В некоторых из них было занято до сотни и более рабов, обученных тому или иному ремеслу. Такие мастерские специализировались в основном на изготовлении оружия и предметов роскоши. Впрочем, мелкое ремесленное производство продолжало процветать в Афинах еще и в этот период. Пользовавшиеся огромным спросом на внешних рынках афинские краснофигурные вазы в своем подавляющем большинстве были изготовлены в маленьких, невзрачных мастерских вроде тех, которые и до сих пор еще можно видеть на больших восточных базарах.

В V—IV вв. до н. э. в Афинах уже было очень много людей, извлекавших необходимые им средства существования из всевозможных промыслов и ремесел, так или иначе связанных с обслуживанием военного флота, оптовой и розничной торговлей, строительством, производством оружия и т. д. Все эти ремесленники, рабочие, торговцы (а среди них могли быть люди самого разного происхождения и социального статуса: рабы, вольноотпущенники, оседлые чужеземцы-метеки, свободные граждане) скапливались в городских кварталах, примыкающих к Агоре — центральному афинскому рынку, и на близлежащих улицах. Но особенно много их было в Пирее — главном военном и торговом порту Афинского государства. Кроме этих, безусловно, полезных членов общества, в город стремился и всякий обнищавший и люмпенизированный сброд, не умевший или не желавший трудиться и существовавший в основном за счет государственного вспомоществования или частной благотворительности. В этот период Афины были, вне всякого сомнения, самым богатым из всех греческих государств. Их казна пополнялась и за счет доходов от крупномасштабной международной торговли, и за счет дани (фороса), которую платили афинянам их так называемые «союзники», частью добровольно, частью по принуждению вошедшие в состав афинской морской державы. Только благодаря этому афинская демократия могла в течение длительного времени подкармливать весь этот охлос («чернь»), как презрительно именовали обнищавшее простонародье люди из высших слоев общества.

На другом полюсе сложной социальной системы, которую представляло собой городское население Афин, мы находим уже упоминавшихся прежде крупных земельных собственников и владельцев всякой иной недвижимости. Многие из них в V и особенно в IV вв. до н. э. постоянно жили в городе и либо передоверяли ведение своих хозяйств рабам-управляющим, сами почти не вмешиваясь в их дела (образ Исхомаха у Ксенофонта, очевидно, должен был стать для них живым укором), либо просто сдавали принадлежащие им земли и другое имущество в долгосрочную аренду, превращаясь в некое подобие современных рантье.

Таким образом, городское население Афин непрерывно росло, а сам город, когда-то зародившийся в материнском лоне афинского полиса, постепенно обособлялся от него, превращаясь в самостоятельный социальный организм со своими особыми потребностями и интересами. Одновременно с этим процессом и в тесной связи с ним в сознании афинян все глубже укоренялось представление об особом городском укладе жизни, резко отличающемся от более простого и грубого деревенского уклада. Его непременными атрибутами становятся занятия политикой, судопроизводством, атлетикой, а также всевозможные празднества и развлечения. Городская жизнь осмысляется теперь как удел людей досужих, располагающих избытком свободного времени, и именно в этом смысле противопоставляется деревенской жизни, как правило, заполненной тяжелым физическим трудом. Соответственно и настоящим горожанином признается лишь человек, который ничем особенно не занят, никуда не спешит и поэтому склонен к общению, всегда готов поболтать с приятелями, принять участие в каком-нибудь увеселении или попойке, потолкаться в суде или на рыночной площади, послушать, что где говорят. Греческое слово «αστείος» (букв, «городской человек», от αστυ — «город») охватывает всю ту сложную гамму смысловых оттенков, которую мы вкладываем в понятие «культурный человек». Астейос — это и «образованный», и «тонкий», и «остроумный», и «деликатный», одним словом, как говорят французы, «комильфо». Человек, достойный такого эпитета, являет собой полную противоположность типичному поселянину (άγροΐκος) — мрачному нелюдиму, брюзге и скопидому, выразительный автопортрет которого был создан когда-то Гесиодом.

Вероятно, нечто подобное этой картине можно было бы наблюдать, располагая более полной информацией, также и о некоторых других греческих государствах, таких, например, как Коринф, расположенный у южного входа на Истм или Коринфский перешеек, соединяющий Пелопоннес с Аттикой и Мегаридой, Милет на малоазиатском побережье Эгейского моря, Сиракузы на восточном берегу о. Сицилия, Родос на острове того же названия. Все эти государства, так же как и Афины, были крупнейшими центрами средиземноморской торговли и далеко опережали в своем экономическом развитии основную массу греческих полисов. Их городские центры по численности населения, видимо, лишь немногим уступали Афинам, а по уровню благоустройства уже в конце V—IV вв. до н. э. намного их превосходили. К этим четырем полисам, по-видимому, можно было бы добавить еще десяток-другой государств, в которых городская жизнь вышла далеко за рамки привычного для большинства греков полудеревенского общинного быта. И все же на общем фоне греческого полисного мира такие действительно крупные города, как Афины или Сиракузы, воспринимаются как какие-то исключения из правила. Правилом, как мы уже видели, в ту эпоху были очень небольшие городки, которые можно было отличить от окружающих их деревень лишь по некоторым внешним признакам поселения городского типа, таким как оборонительные стены, храмы, агора с комплексом правительственных зданий и более или менее компактная застройка.

Конечно, нельзя не считаться и с тем обстоятельством, что судьба страны, народа и всей вообще греческой цивилизации во многом зависела от таких «исключений из правила», как Афины или Коринф. Именно они были бесспорными лидерами социально-экономического, политического и культурного прогресса. Подобно огромным магнитам они притягивали к себе не только потоки разнообразных товаров со всех концов Средиземноморья, но и самых одаренных, талантливых, богатых идеями людей со всей Греции. Только здесь среди непрерывной людской суеты и кипучей деловой жизни античного мегаполиса они могли проявить себя по-настоящему и добиться всеобщего признания. Подлинным питомником талантов, настоящей «школой Эллады», как сказал о них Фукидид, оставались на протяжении целого ряда столетий древние Афины. Здесь впервые увидела свет не только греческая демократия в ее ярко выраженной, классической форме, но и греческий театр, и диалектика Сократа, и великие творения Фидия и Мирона. И, конечно, нельзя считать простой случайностью совпадение во времени всех этих политических и культурно-исторических феноменов и расцвета афинской экономики, за которым последовало превращение Афин в крупнейший из городов греческого мира.