Юрий Андреев - Мужские союзы в дорийских городах-государствах (Спарта и Крит)

Краймс, несомненно, впадает в крайность, допуская, что дорийские филы сохраняли свое военное значение в Спарте еще в период Греко-персидских войн (Ук. соч., стр. 313 сл.; 392 слл.). Ссылка на Пиндара, который называет лакедемонян, участвовавших в основании колонии Этна Гиероном Сиракузским (около 476 г. до н. э.), «потомками Памфила» (Pyth., I, 120 слл.), в данном случае, конечно, не может считаться серьезным аргументом.

5. Wide. Ук. соч., стр. 86; Prehn. Karneia. RE, Hbd. 20, 1919, стб. 1986.

См. W. R. Paton, Ε. L. Hicks. The Inscriptions of Cos. Oxford, 1891, 37; Syll.3 1025; R. Herzog. Heilige Gesetze von Kos («Abhandl. Preuss. Akad. Wiss., № 6, Philos.-hist. Klasse». № 1), 1928.

Диттенбергер восстанавливает в седьмой испорченной строке надписи названия двух «девятых» из трех, с которых начинается отбор быков: [---]έων και Πασθεμιαδάν πράτων καί [Νοστ]ιδάν.

Syll.3, 1025, прим. 5. Один из первых издателей надписи - Пэтон (W. R. Paton, Ε. L. Hicks, стр. 83 сл.) полагает, что каждая фила делилась на три «девятых», а каждая «девятая», в свою очередь, на три «тысячи». На агору каждая фила выводит сначала трех быков, по одному от каждой «девятой». Если ни одно из этих животных не будет избрано, вся процедура повторяется второй и третий раз. А если и это повторение не принесет желаемых результатов, отбирают еще 27 быков от каждой «тысячи», смешивают их с предыдущими, и вся церемония начинается снова. Эта версия представляется нам мало правдоподобной. Она не вяжется с логикой религиозного обряда. Так, для того, чтобы объяснить выражение в стк. 8: έν άγοράι δέ σ[υ]μμί[σγον]τι, Пэтону приходится допустить, что каждая фила вела через агору не своих собственных быков, а случайных (отобранных по степени красоты) животных. Неестественным кажется и то, что во втором туре конкурса число конкурентов не только не уменьшается, как следовало бы ожидать, а наоборот увеличивается в два раза, причем к испытанию снова допускаются животные, уже выбывшие в первом туре (так Пэтон объясняет слова: συμμίσγον[τι τοϊ]ς άλλοις в стк. 18. Между тем, их вполне можно понять по аналогии с предыдущим в смысле установления определенной очередности внутри партии вновь прибывших быков).

R. Herzog. Ук. соч., стр. 43; М. Guarducci. L'istituzione della fratria, стр. 98. По мнению Герцога (стр. 5), термин ένατα в косской надписи вполне тождественен термину χιλιαστύς и означает третью часть филы и девятую всей общины (временное определение «девятая» варьирует в тексте закона с обычным термином «тысяча», поскольку в каждом из туров конкурса участвует девять быков, по три от каждой филы и по одному от «тысячи»). «Тысячи», как полагает Герцог, делились на триакады, а те, в свою очередь, на пентекосты (оба эти термина встречаются в косских надписях). В результате получается следующая схема (стр. 42): весь народ Коса - 9000 человек; фила - 3000 человек; «тысяча» - 1000 человек; триакада (1/30 филы) - 100 человек; пентекоста - 50 человек. Ближайшую параллель этой схеме Герцог находит в одной из самосских надписей IV в. до н. э. (SGDI, III, 2, 5698): весь народ, фила, «тысяча», «сотня», род (γένος). Это сопоставление дает возможность говорить о том, что структура гражданской общины Коса испытала на себе сильное ионийское влияние, которое Герцог относит ко времени участия Коса в делосской амфиктионии. При внешней убедительности гипотеза Герцога строится, однако, на ложных посылках. Так, совершенно произвольно его утверждение о тождестве терминов ένατα и χιλιαστύς. Как уже говорилось, первый из них встречается и в других косских надписях и обозначает совершенно самостоятельную единицу полисного деления, в состав которой входят не триакады, а иначе неизвестные нам άμάται (см. Paton, Hicks, 367, 41 слл.: ποταπογραφέσθων δε και τάν πατρίδα και τίνος (έ)[νά]της καί άμάτη[ς έλαχ?]ε). К тому же греческое τριακάς (τριηκάς) переводится обычно как «тридцать», а не как 1/30 (см. LSJ). Можно предположить поэтому, что на Косе одновременно существовали две различных системы деления граждан: во-первых, по «тысячам» и «девятым» и, во-вторых, по триакадам и пентекостам (см. о них ниже, стр. 194).

К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Т. 21, стр. 104, 120; К. М. Колобова. К вопросу о структуре греческого рода, стр. 103 сл.

P. W. Joyce. A Social History of Ancient Ireland. Vol. I. L., 1903, стр. 39. Ирландский род (септ) состоял из 17 человек, которые делились на четыре группы: одна из пяти, и три по четыре человека каждая (W. F. Skene. Celtic Scotland. Vol. III. Edinburgh, 1880, стр. 176 слл.). См. также H. Hubert. Les celtes depuis l'epoque de la Тёпе. P., 1932, стр. 241.

H. Cunow. Geschichte und Kultur des Inkareiches. Amsterdam, 1937, стр. 76 сл.; R. Karsten. Das altperuanische Inkareich und seine Kultur. Lpz., 1949, стр. 110 сл.

Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934, стр. 104; С. П. Толстов. К истории древнетюркской социальной терминологии. ВДИ, 1938, № 1(2), стр. 76.

На близость объединений типа «тысяч» к родовому строю указывает Hesych. s.v. έκατοστύς- ώς χιλιαστύς· συγγένεια. Ср. H. Schaefer. Probleme der alten Geschichte. Göttingen, 1963, стр. 414 слл.

Начиная с Грота (G. Grote. History of Greece, II, стр. 399 сл.), в европейской науке установилось отрицательное отношение к цифрам в рассказе Плутарха. Чаще всего в них видят простое удвоение числа периекских и спартанских наделов в проекте Агиса (Plut. Agis, VIII. См. К. J. Beloch. Die Bevölkerung der griechisch-römischen Welt. Lpz., 1886, стр. 141; A. Jarde. Les cereales dans l'antiquite grecque. I. P., 1925, стр. 110; G. Busolt. Griechische Staatskunde. II, стр. 640). Против этого можно, однако, возразить, что уже Аристотель определяет первоначальную численность спартиатов в 10 000 человек (Polit., II, 1270а, 27), что можно рассматривать как округление все того же «ликургова» числа — 9000 наделов и столько же граждан. Довольно близко к этим двум цифрам стоит и число 8000 спартанцев у Геродота (VII, 234). См. L. Ziehen. Das spartanische Bevölkerungsproblem. «Hermes», 68, 2, 1933, стр. 222 слл. Как элемент подлинной спартанской традиции, принимают цифры Плутарха также Гиро (Р. Guiraud. La propriete fonciere en Grece. P., 1893, стр. 44), Карштедт (Spartanische Agrarwirtschaft, стр. 280 слл.), Краймс (Ancient Sparta, стр. 286 слл.) и Кихле (Lakonien und Sparta, стр. 212, 217, прим. 2).

Нельзя не согласиться с Кихле (Ук. соч., стр. 211 сл.) в том, что законы, запрещающие продажу семейных наделов, а следовательно, и строго фиксированное число последних могли появиться в Спарте так же, как и в других греческих государствах только в сравнительно поздний период с развитием обмена и имущественного неравенства. Купля-продажа земли была обычным делом в Беотии уже во времена Гесиода (Opera, 341). Также и гомеровское общество не знает еще никаких законов, которые бы ограждали семейный надел от его захвата посторонними лицами (см. Il., XXII, 489). В целом по вопросу см. D. Asheri. Laws of Inheritance, Distribution of Land and Political Consititutions. «Historia», XII, 1, 1963, стр. 4; ср. N. G. L. Hammond. Land Tenure in Athens and Solon's Sisachtheia. JHS, LXXXI, 1961, стр. 83 слл.