Пауль Карель - Выжженная Земля

На следующий день генерал Ротмистров изменил свою тактику. Огромным танковым клином — двести Т-34 — он пошел в наступление вдоль железнодорожной линии. Бронированная армада исчезла на двухстах гектарах подсолнухов. Будто скошенные невидимым жнецом, подсолнухи выше человеческого роста падали под гусеницы танков. Стальной флот приближался. Однако на краю этого моря подсолнухов лежали в засаде охотники — фаланги «Пантер», «Тигров» и штурмовых орудий типа «Фердинанд». Между ними возвышались непреодолимые 88-мм пушки.

Из-под покрова подсолнухов стали показываться танки Ротмистрова. «Огонь!» Раскат грома, блеск молний и языки пламени. Звук, похожий на звон церковных колоколов. Сто пятьдесят русских танков были разбиты на краю поля подсолнухов.

Но Ротмистров имел в резерве еще сто шестьдесят танков. И Сталин жаждал Харькова.

Небо стало кроваво-красным от дыма, шум сражения стих, наступила темная и душная ночь. Незадолго до полуночи с поля подсолнухов снова донесся лязг гусениц и рев моторов. Было новолуние, и в темноте человек не мог видеть собственной руки. На этот раз генерал Ротмистров хотел взять в союзники темноту. Сигнальные ракеты прорезали ночь.

«Посты, к бою! Атакуют танки противника». Данные для стрельбы: «На час; бронебойные — сто — огонь!» Т-34 получил прямое попадание и быстро загорелся, как факел. В его свете бойцы увидели на дороге приземистые танки противника. Скоро в бой с противником вошли немецкие танки.

«Пантеры» и Т-34 таранили друг друга, стреляли в упор. Русские прорывались через немецкую противотанковую оборону смело и решительно, но тут в бой вступила основная часть немецких танков.

Место ночного боя освещалось заревом схватки, видимость составляла примерно сто метров. Это была гигантская ночная дуэль двух танковых армад. Горящие танки, подбитые штурмовыми и противотанковыми орудиями, служили ориентирами для Т-34 в их попытке прорыва.

Через три часа все стихло. Никто не знал исхода. Но на рассвете стало ясно: генерал Раус, опытный командир многих танковых баталий, выиграл эту дуэль. Более восьмидесяти развороченных Т-34 лежали на поле битвы. Из прорвавшихся на пятнадцать километров танков противника только три достигли западной окраины Харькова. Там они натолкнулись на штаб 106-й пехотной дивизии, чей противотанковый расчет подбил два из них и захватил третий.

Однако дивизии 11 -го корпуса тоже понесли тяжелые потери. 394-й мотопехотный полк 3-й танковой дивизии сократился до двух стрелковых рот. Многие офицеры всех частей погибли в бою. В разведывательном батальоне капитана Дайхена осталось всего восемьдесят человек, а в 331-м гренадерском полку 167-й пехотной дивизии —двести.

Сходным образом обстояли дела и в других частях 11 -го корпуса. В 6-й танковой дивизии осталось пятнадцать машин, в 503-м батальоне «Тигров» — девять, в трех дивизионах штурмовых орудий вместе — двадцать четыре. Но Харьков отстояли. И советская 5-я гвардейская танковая армия потерпела поражение.

В штабе группы армий «Юг» генерал Буссе фиксировал приходящие донесения. Харьков удержали. Однако генерал-фельдмаршал фон Манштейн был не в настроении стремиться к эффектным победам. Рано или поздно Харьков окружат. И это будет означать не только то, что полдюжины дивизий окажутся в ловушке, но и то, что русские получат возможность двигаться мимо города к Днепру, в тыл 8-й армии. Склоняясь над своей картой, Манштейн сказал Буссе: «Я лучше потеряю город, чем армию».

Манштейн не знал о приказах советского Верховного Главнокомандования, но он сделал прозорливое предположение, и история подтвердила его правоту. 10 августа советское Верховное Главнокомандование отдало приказ перерезать все основные дороги от Харькова к Днепру вместе со всеми тыловыми коммуникациями 8-й армии Манштейна и 1-й танковой армии. Такова была ставка. Не только Харьков.

Манштейн обратил внимание Гитлера на эту возможность, однако Гитлер категорически требовал оборонять Харьков. «Сдача этого города может иметь серьезные политические последствия, — заклинал он генерал-фельдмаршала. — От этого зависит позиция Турции. И позиция Болгарии. Если мы оставим Харьков, то потеряем лицо в Анкаре и Софии».

Но Манштейн остался тверд. «Я не готов пожертвовать шестью дивизиями из сомнительных политических соображений», — сказал он Буссе.

Манштейн помнил Сталинград. Поэтому 22 августа он приказал оставить Харьков. Жестокая битва за важный советский центр Донецкого региона, город, который за двадцать два месяца четыре раза переходил из рук в руки, завершилась.

Гитлер неохотно согласился. Он смирился с решением Манштейна, поскольку не был пока способен обходиться без его стратегического таланта на юге Восточного фронта. Но с этого момента яд подозрения по поводу его лучшего солдата начал разъедать сердце фюрера. Манштейн, лучший генерал на Восточном фронте, продолжал оттягивать катастрофу при помощи своей искусной системы останавливать прорывы. Это была рискованная игра резервами. Чтобы отвратить опасность прорыва противника на своем северном крыле в районе Харькова, Манштейн был вынужден снять силы с южного крыла и перебросить их на север. Но как только положение там взяли под контроль, возник кризис на юге, где русские теперь ударили по сильно ослабленному фронту.

Когда войска еще эвакуировали Харьков, армии советского Южного фронта под командованием генерал-полковника Толбухина форсировали Миус и прорвали порядки 6-й армии Холлидта. Менее трех недель назад танковому корпусу СС, дивизиям 29-го армейского корпуса (23 и 3-й танковым дивизиям и 16-й мотопехотной дивизии) удалось стабилизировать фронт Холлидта. Но теперь танковый корпус СС и 3-я танковая дивизии находились на северном крыле, и дорога Толбухину была открыта. Он мог ударить глубоко в сердце Донецкого бассейна, прежде всего по Запорожью на Днепре. Если у него получится, Крым и немецкая 17-я армия на Кубанском плацдарме будут отрезаны.

Но как этому помешать? Нет необходимости быть штабным офицером, чтобы понять, как нужно действовать. И Манштейн не подбирал слова, описывая ситуацию своему Верховному Главнокомандующему Адольфу Гитлеру: если Главное командование сухопутных войск Германии настаивает на своем приказе защищать Донецкий бассейн, тогда должны быть предоставлены как минимум шесть танковых дивизий! Если Главное командование сухопутных войск Германии не располагает такими силами, тогда уязвимый выступ на Миусе удержать нельзя, и фронт должен быть отведен настолько, чтобы можно было, в конце концов, остановить противника на сокращенной и более выгодной оборонительной линии. «В этом случае я прошу свободы действий», — написал Манштейн Гитлеру в Восточную Пруссию.