Пауль Карель - Выжженная Земля

Более того, для заполнения минных камер требуется двадцать четыре часа. Однако вместо того чтобы возложить решение о времени начала подготовки к взрыву на ответственного боевого командира, как предлагал начальник штаба 1-й танковой армии генерал Венк, Главное командование сухопутных войск Германии категорически оставило за собой санкционирование всех мер этого рода. Хайнрици чувствовал себя, как кошка на раскаленной крыше.

Утром 13 октября русская артиллерия впервые целенаправленно обстреляла платину. Генерал немедленно потребовал от Главного командования сухопутных войск Германии свободы действий. Ответа не поступило. Через несколько часов угроза советского прорыва начала приобретать реальные очертания. Новое обращение в Главное командование сухопутных войск Германии. Хайнрици находился на командном пункте у восточного подхода к плотине. Каждые пять минут он звонил в свой узел связи: «Есть инструкции из “Вольфшанце” ?» — «Нет, господин генерал». Офицер разведки майор Кандутш не отходил от телефона ни на минуту: командиры дивизий постоянно спрашивали указаний. Однако «Вольфшанце» хранило молчание. Гитлер еще спал. И ни у кого в Ставке фюрера не хватало мужества разбудить его. Генерал Хайнрици поэтому сам связался с генерал-полковником фон Макензеном, командующим 1-й танковой армией. «Господин генерал-полковник, я готов отдать приказ заполнять минные камеры и понижать уровень воды в водохранилище — под мою Ответственность».

Макензен не возражал, ему были понятны опасения Хайнрици. Он лишь лаконично заметил: «Хайнрици, вы рискуете собственной головой». Хайнрици не испугался.

14 октября русские совершили новое глубокое танковое вклинение в направлении водохранилища. В последний момент ударным группам 16-й мотопехотной дивизии и 421-му гренадерскому полку 125-й пехотной дивизии удалось его блокировать. Сильный артиллерийский огонь повредил подготовленные огнепроводные шнуры, идущие к минным камерам на плотине. Офицерам начальника инженерных войск армии пришлось снова идти вперед ремонтировать поврежденные шнуры и закладывать новые.

Двести тонн динамита (вес десяти груженых вагонов) были заложены в турбинный зал электростанции. Сорок тонн размещены в минных камерах непосредственно в плотине плюс сто авиационных бомб, все по 500 килограммов, что составляет еще пятьдесят тонн.

Хайнрици назначил взрыв железнодорожного моста на 18 часов 45 минут, плотины — на 20.00. Однако начальник инженерных войск армии еще не мог позволить надавить на рукоятки взрывателей, нужно было известить 16-ю мотопехотную дивизию, прикрытие, защищавшее мост и плотину.

— Пошлите радиограмму в 16-ю, сообщите, что взрыв через два часа, — приказал офицеру связи майору Брауну начальник оперативного отдела. Через несколько минут офицер вернулся взволнованный:

— Господин майор, с 16-й нет связи.

— Дьявол!

Послали на вездеходе 15 15 «Фольксваген» — машина по типу джипа. — Прим. пер. лейтенанта Кристиана Штокле из оперативного отдела штаба 40-го танкового корпуса. «Вам нужно найти графа Шверина. Как это сделать — решайте сами».

Лейтенант Штокле выехал. Запорожье горело из конца в конец. Даже деревья вдоль дороги пылали, как факелы. Подозрительно большое количество войск спешило на запад в направлении железнодорожного моста, однако никто из них не знал, где сейчас находится командный пункт 16-й мотопехотной дивизии. Следуя солдатской интуиции, Штокле направился к крестьянской хате на северной окраине города. Совершенно верно —там, в темной хате, при свете свечи и окруженный офицерами своего штаба, сидел генерал, изучая карту. Лейтенант вручил ему пакет и доложил ситуацию. Граф Шверин немедленно выработал план действий: «Мы будем держаться, пока все не перейдут!» И 16-я мотопехотная дивизия удерживала свои позиции перед двухрядным железнодорожным и автомобильным мостом до самой последней минуты. Что не пересекло мост к часу «Ч», было переправлено на лодках и плотах на остров Хортица в середине реки. Для штурмовых орудий Юнгенфельдта, которые все еще прикрывали фланг южнее Запорожья на Мелитопольском шоссе, навели переправу.

С 14 на 15 октября, около полуночи, мост и плотина были взорваны. Раздался страшный гром, однако, несмотря на огромное количество взрывчатки, в массивной 800-метровой бетонной плотине образовалось лишь несколько проломов, через них с ревом Понеслась вода. Волна высотой в несколько метров накрыла землю и деревни в долине реки. Советские передовые части осторожно начали прощупывать окраины города, осмотрительно приближаться к восточному въезду на плотину.

Южнее через реку переправляли последние тяжелые штурмовые орудия.

Каток Толбухина движется к Мелитополю — Русские идут в атаку тридцать раз; тридцать раз их отбивают — В немецкой 6-й армии осталось двадцать пять пшиков — Корпус пробивает себе дорогу — Армия спасена — Но Крым отрезан.

Победа русских в Запорожье не была эффектной: нельзя было объявить об огромных немецких потерях. Тем не менее это одна из наиболее значительных и влекущих за собой серьезные последствия побед, достигнутых советскими войсками на Днепре в течение 1943 года. «История Великой Отечественной войны» справедливо замечает: «В результате освобождения Запорожья существенно изменилась обстановка на юге Украины». Абсолютная правда. Потому что теперь русские могли выйти в низовья Днепра и на подходы к Крыму. Советское Верховное Главнокомандование, не медля ни минуты, начало наступление против 6-й армии.

Никакая армия в мире не может целый год, постоянно отступая, вести ожесточенные оборонительные бои без подкрепления или достаточного пополнения оружия и боеприпасов. Неумолимый закон чисел действовал на Нижнем Днепре, как в любом другом месте. Шесть советских армий наступали на одну немецкую. Генерал-полковник Холлидт имел одиннадцать с половиной немецких и две румынские дивизии — соединения, которые были измотаны месяцами оборонительных сражений и отступлений.

Дивизии 29-го корпуса отвели на «линию Вотана». В процессе этого трудного отхода 55-й гренадерский полк 17-й пехотной дивизии за три дня подбил сорок Т-34.

Однако даже самые доблестные соединения не в состоянии остановить наступление шести советских армий в степи, где нет никаких преград. Превосходство русских по численности превышало все, испытанное в прошлом. В начале октября они штурмовали «линию Вотана» в составе сорока пяти стрелковых дивизий; двух моторизованных, трех танковых и двух кавалерийских корпусов.

На немцев двигались восемьсот танков. Четыреста артиллерийских орудий и 200 реактивных минометов поддерживали наступление. 6-я армия содрогнулась от такого удара. Две ее танковые дивизии и три дивизиона штурмовых орудий встали на пути русского катка, имея 181 танк и штурмовое орудие. Ослабленные полки пехотных дивизий вцепились в сухую землю Ногайской степи. Гранатометчики, горные стрелки и солдаты полевых дивизий люфтваффе понимали, что решается в этом месте. Они должны удержаться на треугольнике плоской степи между Запорожьем, Азовским морем и устьем Днепра — иначе 17-я армия в Крыму будет потеряна.