Пауль Карель - Выжженная Земля

Закрыть 45-километровую брешь не удалось. 6-я армия оказалась разрезанной на две части — меньшую часть на юге и большую на севере, обе отчаянно сражались, стараясь избежать окружения.

На юге 44-й корпус генерала Ангелиса находился в сложнейшем положении. Превосходящие силы противника стояли и перед ним, и в его тылу. Между корпусом и Нижним Днепром — пятьдесят километров пустыни.

Однако войска показывали все, на что способны. 4-я горная дивизия генерал-майора Брауна действовала как таран для отступающего корпуса. Небольшая танковая группа 13-й танковой дивизии полковника фон Хаке усилила ударную группу и своими немногочисленными танками прикрыла фланг дивизии. С боями они продвигались к Днепру. Южнее них группа Беккера с 370-й пехотной дивизией, остатками 336-й пехотной дивизии и румынскими полками пробивала себе дорогу на запад. Порядки советской 51 -й армии, которая стремилась на юг, преодолели обе группы.

Советская 2-я гвардейская армия тем временем прорвалась на запад и начала движение к устью Днепра. Но и этот опасный удар противника был отбит. В начале ноября группа Беккера, 13-я танковая дивизия и остатки румынских полков прошли отсечные позиции 4-й горной дивизии. Через Днепр переправились у Херсона на плотах и по понтонному мосту.

44-й армейский корпус был спасен. Кроме войск, было выведено около 15 000 автомобилей, примерно столько же единиц гужевого транспорта и большое количество тяжелого вооружения. Самый крупный советский прорыв и самое крупное преследование этой войны не достигли главной цели. Немецкая 6-я армия отвела свои соединения на

новую оборонительную позицию между Крымом и Никополем, в полном составе и боеспособности.

Но (и это очень важное «но») подходы к Крыму, которые определяли движение мысли Гитлера и решения Главного командования сухопутных войск Германии в течение последних месяцев, были потеряны. Полуостров, где все еще находилась немецкая 17-я армия, оказался отрезанным от всех сухопутных коммуникаций. Ужасная драма началась. Время 17-й армии истекало.

Стремительное развитие событий у южной группы Холлидта означало, что русские могли диктовать ход операций и двум корпусам северной группы. Восстановить потерянную связь на северных подходах к Крыму оказалось невозможно. Даже Главное командование сухопутных войск Германии смирилось с ее потерей. Корпуса северной группы 6-й армии откатили свои фронты. Им было приказано создать большой плацдарм на южном берегу Днепра перед Никополем с целью защиты важных марганцевых рудников. Однако в этом состояла лишь половина задачи. Гитлер имел в виду большее. Не менее важной, чем руда, была надежда очень скоро снова перейти в наступление с этого выступающего клина, ударить по подступам к Крыму, отрезать крупные советские силы, которые вышли в дельту Днепра, и восстановить связь с 17-й армией.

Хороший план—на бумаге. Но выдавать желаемое за действительное не есть стратегия. Тем не менее последующие несколько недель прошли под знаком этой надежды.

Калмыки против партизан — «Простите меня, женщины» для группы Шернера — Гвардейцы Чуйкова жаждут победы — Рукопашная — Пурга у Мариинского — Шестнадцать метров соломы между войной и миром — Шестнадцать дивизий спасают только людей — Никопольский мешок разорван.

В начале февраля 1944 года в маленьком селении Нижней Баварии родители горного стрелка Герхарда Эртля получили по полевой почте письмо от сына. В письме он спрашивал: «Вы знаете, сколько километров от Мюнхена до Никополя? Одна тысяча шестьсот девяносто восемь километров! Я увидел на дорожном указателе, который наши артиллеристы поставили на огневой позиции». Никополь — в 1698 километрах восточнее Мюнхена. Для сравнения, знаменитое итальянское аббатство Монте-Кассино, которое в это время тоже ежедневно фигурировало в немецких сводках, было значительно ближе. Всего 708 километров отделяли Мюнхен от Центральной Италии, где немецкие парашютные части и гранатометчики в феврале 1944 года не пускали американцев к альпийским перевалам.

Собственно говоря, по правилам цензуры рядовой Эртль не должен был упоминать, что он находится на Никопольском плацдарме либо цензор обязан был это вычеркнуть . Однако к началу 1944 года цензура стала довольно мягкой. Кроме того, его родители уже знали об этом от его раненого товарища, а замечание Герхарда являлось ответом на вопрос из письма его матери.

Неудивительно, что матери в Мюнхене, Вене, Дюссельдорфе, Шверине, Кенигсберге, Бреслау и Дрездене интересовались Никополем. Все в Германии в начале 1944 года знали название этого советского города никеля на Днепре. Всю первую неделю января каждое официальное сообщение Верховного главнокомандования начиналось словами: «На Никопольском плацдарме...»

В феврале формулировка стала приобретать многозначительные оттенки. Теперь официальные сообщения Верховного главнокомандования начинались так:

4 февраля: «В районе Никополя вчера...»

5 февраля: «В зоне боевых действий Никополя русские усилили...»

6 февраля: «В районе Никополя наши дивизии продолжают...»

7 февраля: «В районе Никополя враг продолжает крупными силами...»

9 февраля: «С боевым подъемом наши войска в тяжелом оборонительном сражении у Никополя отразили...»

И 10 февраля: «На Восточном фронте попытки противника западнее Никополя снова закончились провалом...»

И наконец, 11 февраля: «Наши войска на Восточном фронте снова отразили многочисленные мощные советские атаки в районе западнее Никополя и южнее Кривого Рога ».

Затем на семь дней название Никополь исчезло из официальных сообщений. О плацдарме на Днепре не говорили ни слова. Что же замалчивалось?

Утром 15 февраля на Нижнем Днепре разыгралась пурга. Температура быстро упала до пятнадцати градусов ниже нуля. Резкий ледяной ветер и темнота стали фоном, на котором состоялся финальный акт никопольской драмы.

Позиции плацдарма к югу от Днепра были потеряны в течение двух недель. Правда, русские не сумели прорвать оборонительные рубежи немцев. В тяжелом оборонительном бою южнее реки восточнопрусская 24-я танковая дивизия, например, снова и снова разрешала кризисные ситуации мощными контрударами своих танковых групп. Эта дивизия вывела из строя 290 вражеских танков, 130 противотанковых орудий, 60 пушек всех калибров, 31 миномет и 25 самолетов, взяла в плен более 800 человек. Ее собственные потери составили 500 человек, включая выдающегося офицера, капитана Георга Михаэля, кавалера «Железного креста» с дубовыми листьями, уроженца Гамбурга.

Однако одной отвагой битвы не выиграть. В конце января удар советской 8-й гвардейской армии силами девяти стрелковых дивизий и нескольких танковых бригад с севера через бреши во фронте 16-й мотопехотной дивизии в тыл плацдарма радикально изменил положение.