Пауль Карель - Выжженная Земля

11-я танковая дивизия тоже сражалась с превосходящими русскими силами с большой изобретательностью. Генерал фон Витерсхайм заманил русскую танковую бригаду в засаду, которую он устроил в овраге, где разместил все свои противотанковые орудия и поврежденные танки. При входе в овраг находился 15-й танковый полк подполковника Лаухерта. Когда советская бригада вошла в ловушку, открыли огонь. Из строя вывели три дюжины советских танков.

Карта 41. Соединение в Первомайске: армии 1-го Украинского фронта нацеливались на бессарабский Буг в тылу немецкой 8-й армии. Другую часть клещей составлял 2-й Украинский фронт Конева. Однако грандиозный план провалился.Был сформирован лишь небольшой «котел» — Корсуньский.

У Кировограда воевала и саксонская 14-я танковая дивизия. Высота 190 стала полем боя ударной группы Домаска.

Десантники 2-й воздушно-десантной дивизии генерала Рамке провели здесь жестокий декабрь и подтвердили свою ценность в качестве «пожарных бригад». Одно имя особенно часто звучало тогда в этой дивизии — доктор Шмидер, хирург и заместитель командира 1-й медицинской роты. Он имел поистине легендарную репутацию в парашютных частях: «Шмидер поставит тебя на ноги» — стало почти поговоркой. Его репутация основывалась на знании, что каждого серьезно раненного солдата он обязательно доставит в госпиталь — даже если того придется погрузить в генеральский автомобиль.

Кировоград стал свидетелем всей трагедии, всех страданий большого сражения. Каждый десятый из воевавших в России знает Кировоград. Это было одно из тех мест, где война шла особенно ожесточенно. Немцы настроились не сдаваться, а Конев не отступал. Большой замысел Ставки заставлял его быть непреклонным. Решающие причины состояли не только из стратегических, план Конева включал завоевание жизненно важного в экономическом отношении западноукраинского города Кировоград. А добиваясь этой цели, он окружил бы в этом районе четыре немецкие дивизии.

Чтобы произвести рекогносцировку своей ненадежной позиции, генерал Байерлейн с рассвета находился с разведывательным патрулем.

Теперь было 12.00 часов. Бескрайняя снежная гладь лежала в неясном свете. Послышался шум моторов, лязг танковых гусениц — возвращалась колонна Байерлейна. Генерал выбрался из бронетранспортера, несколько раз похлопал руками: при двадцати градусах мороза в холодной командирской машине удовольствие небольшое. Потом вошел в хату и присоединился к Фоссу.

— Положение осложняется, — сказал он. Склонился над картой и объяснил: — Русские обходят Кировоград. Они уже отрезали путь снабжения с запада. Я никогда не видел ничего подобного. С танковыми колоннами движется огромная гусеница колонн снабжения, в основном на конной тяге.

Фосс кивнул:

— И я так думаю, господин генерал. Телефонная связь с корпусом потеряна. Контакта по радио тоже нет.

— А какие известия от наших сопредельных дивизий?

— Их разведка сообщает то же самое, господин генерал. И у них тоже нет связи с корпусом. Сомнений не остается—мы уже окружены. Ловушка захлопнута.

Ловушка действительно захлопнулась, и в ней было четыре дивизии — 3 и 14-я танковые дивизии, 10-я мотопехотная дивизия и 376-я пехотная дивизия.

Байерлейн подошел к печке. Он находился на Восточном фронте только десять недель. До своей первой зимней битвы, осенью 1941 года на пике немецких побед на Востоке, его перевели от русских морозов на палящее солнце африканской пустыни. Там, в немецком Африканском корпусе, он служил начальником штаба Роммеля.

Таким образом, он не пережил ни печально известной русской зимы 1941/42 года, ни отступлений 1942—1943 годов. И он перенял от Роммеля принцип, что решение боевого командира важнее приказов, подписанных на зеленом сукне стола в Ставке фюрера.

— Придется пробиваться, — сказал генерал. — Для меня Кировоград звучит слишком похоже на Сталинград.

— Я — за, — кивнул Фосс. — Но у нас строгий приказ фюрера удерживать город любой ценой.

Байерлейн отмел это возражение:

— Мы не удержим его, сидя здесь в бездействии. Через несколько дней наша боевая мощь иссякнет, а никакое снабжение теперь не проходит, у нас практически не осталось боеприпасов. Но если мы сейчас захватим инициативу, если вырвемся из окружения и будем действовать против Кировограда извне, тогда, возможно, мы и добьемся чего-нибудь. Пока у нас еще есть шанс, и сделать так наша задача. Цель танковой дивизии — мобильные боевые действия, а не оборона укрепленного района.

Таково было кредо немецких танковых командиров школы Гудериана. Байерлейн его придерживался и был полон решимости продолжать в том же духе. Ему, к счастью, не было необходимости обращаться за разрешением, поскольку в данный момент он не имел связи ни с корпусом, ни с каким-либо иным вышестоящим командованием. Связи по телетайпу тоже не было никакого ответа не поступало уже несколько часов. Это было возвращение к прежнему положению боевого командира.

Встал интересный вопрос. Ведение последней войны в значительной степени определялось прогрессом средств связи. Серьезные оперативные решения можно было передать или начать приводить в исполнение в течение нескольких минут. Передислокация крупных соединений могла быть скоординирована с молниеносной быстротой. Если в прошлом курьеры должны были загонять своих лошадей только для того, чтобы обнаружить, что все равно опоздали, теперь требовалась лишь зашифрованная радиограмма, непрослушиваемый разговор на дециметровой волне через сотни километров или диалог по телетайпу.

Однако достоинства современных средств коммуникации часто уничтожались своим недостатком — они ограничивали свободу боевых командиров во время сражений. Можно беспрестанно задавать вопросы, муштровать командиров и менять приказы, не зная местных условий. Таким образом, и на немецкой, и на русской стороне в последнюю войну инициативу боевых офицеров и командующих держали в узде. Это обстоятельство имело особенно катастрофические последствия в критических ситуациях. Сталинград — самая яркая иллюстрация, а было много и других убедительных случаев. Так неожиданный обрыв связи мог явиться для боевого командира счастливой паузой, во время которой он мог полагаться только на собственное суждение и собственную совесть солдата.

Генерал получил такую паузу в Кировограде. Командиры других дивизий, которые имели опыт Восточного фронта, не чувствовали себя способными последовать за ним. Однако он не упал духом.

Байерлейн обсудил свой план с генералом Аугустом Шмидтом, командиром 10-й мотопехотной дивизии, и договорился, что его полки возьмут на себя полосу обороны