Пауль Карель - Выжженная Земля

«Выход немецко-фашистских войск к Белгороду нес угрозу разрушения тылов всего Центрального фронта. Продвижение врага в сторону Курска могло в случае перехода в наступление его войск с орловского плацдарма завершиться окружением крупной группировки Красной Армии западнее Курска. Пока свежие силы Красной Армии еще не подошли, положение продолжало оставаться серьезным. Враг вышел к Борисовке и с утра 17 марта начал наступление на Белгород. Соединения 69-й армии, атакованные в момент отхода на новый рубеж обороны, не смогли оказать организованного сопротивления и под угрозой окружения отступили за Северный Донец южнее Белгорода. 18 марта враг прорвался к Белгороду с юга и овладел городом».

Карта показывает, что произошло. Крупные немецкие танковые силы глубоко вклинились во фланг советского Центрального фронта, который образовал эшелонированный выступ в западном направлении. Манштейн увидел в этом шанс. Еще в первые дни марта он предлагал Гитлеру окружить с юга и севера курский выступ, на котором находилось под дюжины советских армий.

Условия для такой операции были исключительно благоприятны, поскольку контратаки немецкой 2-й армии и упорное сопротивление немецкой 2-й танковой армии севернее Курска облегчили положение и на южном крыле группы армий «Центр». Эта угроза стала ночным кошмаром для штаба Сталина. У него не оставалось сил, чтобы противостоять подобной операции.

Однако русским пришла помощь, да еще с двух сторон. Генерал-фельдмаршал фон Клюге категорически отказался передать какие-либо соединения из армий группы «Центр», настойчиво утверждая, что они будут нужны по окончании сражения. Он не понимал того, что нам теперь известно из документов, — принимая во внимание количество сил, которыми тогда располагали русские, операция просто не могла не привести к успеху.

К удаче Сталина, на поля сражений пришел наконец его могущественный союзник, «генерал Грязь». Таким образом, кульминации битвы, которую должен был составить удар 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф», не случилось.

Стремительное победоносное продвижение Манштейна с Днепра к Донцу, сколь неправдоподобным оно ни кажется нам теперь, не было использовано до конца. Немецкое Верховное главнокомандование верило, будто может отложить на завтра то, что реально сегодня — и только сегодня. Таким образом, большая возможность была упущена. Немцы посадили зерно, из которого выросла катастрофа, решившая исход войны, — оставили курский выступ. Советское командование тогда освободилось от своей самой серьезной, со времен 1942 года, угрозы. Центральный фронт Сталина спасло чудо, сравнимое с чудом на Марне. И время в Курске начало работать на Сталина и против Гитлера.

Никто и не подозревал, что приняли, возможно, самое значительное решение после сталинградского. Операция «Цитадель» против курского выступа началась спустя сто одиннадцать дней. Из-за этих ста одиннадцати дней промедления немцы проиграли войну. Поскольку то, что, несмотря на все опасения, могло получиться в марте (а именно: коренной перелом в ходе войны вследствие победы Германии на курском выступе), закончилось, как мы знаем, катастрофически в следующем июле. Но в марте 1943 года эта катастрофа была еще скрыта во мраке будущего.

Когда 23 марта 1943 года генерал-фельдмаршал фон Манштейн издал свой приказ по соединению в связи с победой между Днепром и Донцом, у него были все основания отметить войска и боевых командиров. Их успешные действия защитили немецкий Восточный фронт от самой большой опасности с момента начала войны. Была восстановлена связь с группой армий «Центр», а уголь Донбасса спас военную промышленность Германии. Силы Южного фронта немцев возвратились на свои прежние позиции — позиции, которые они занимали зимой 1941 — 1942 годов и с которых в 1942 году начали весеннее наступление на Кавказ и Волгу.

Эту важную главу нельзя закончить, не задавшись вопросом, почему же Сталин и его Верховное Главнокомандование, одерживая победу за победой, принимали столь ошибочные решения между 7 и 25 февраля.

Нет сомнений, что тому было несколько разных причин, однако директивы, посланные Южному фронту 21 февраля и позже, а также оценка ситуации, сделанная Юго-Западным фронтом 20 февраля, наводят на мысль, что они были введены в заблуждение данными разведки, которые считали надежными.

К такому выводу приводят и «История Великой Отечественной войны», и многочисленные мемуары. Сталин весьма доверял информации разведки, особенно если она отвечала его чаяниям. Есть основания думать, что в данном случае источником информации тоже являлся «Вертер».

В секретных донесениях швейцарского Генерального штаба, подготовленных Хаусманом и, несомненно, переданных Рёсслером Москве, с 11 февраля и впоследствии утверждалось, что в районе Донца немецкие войска отступают, остаются только крупные силы прикрытия, которыми в случае необходимости будет пожертвовано.

Так, в донесении № 284 от 16 февраля, отмеченном грифом «строго секретно», говорится:

«В районе Донца прорыв русского танкового корпуса к железной дороге и шоссе Горловка — Днепропетровск сделал невозможным последовательный отход основных немецких формирований, как то предписывалось немецким командованием. Все немецкие контратаки у Красноармейска и западнее эффекта не дали... Немцы в состоянии растерянности, беспорядочно отступают, в основном без артиллерии и боеприпасов. Немецкий план постепенного отступления основной части войск в направлении Сталино более неосуществим из-за неразберихи, возникшей в связи с прорывом русских в Шахты. Ожидаемые потери с немецкой стороны значительно превысят потери в Сталинграде. С 12 февраля снабжение по железной дороге через Горловку или Сталино невозможно: линии и станции перегружены и неуправляемы».

Директивы Сталина, отданные в то время командующим и группе армий Южного фронта, полностью соответствуют данным этого доклада.

Есть и еще. В докладе № 291 от 17 февраля, который тоже наверняка оказался в Москве, утверждается следующее: «Цель немецкого сопротивления прорыву русских у Красноармейского и западнее (имеется в виду прорыв Попова) ограничивается прикрытием отхода из излучины Донца сначала на линию от излучины Днепра к Азовскому морю, затем на линию излучина Днепра — Бердянск и, наконец, — на Нижний Днепр».

Разве не таким было мнение Сталина?

Доклад № 307 от 21 февраля: «Последствия сдачи Харькова и крах быстро организованного фронта на реке Донец оцениваются Генеральным штабом сухопутных войск как очень серьезные. С 17 февраля соединения и остатки более сорока немецких дивизий оказались под угрозой отсечения, гибели в безнадежных оборонительных боях и бесплодных контратаках, уничтожения преследующими их массами русских. В эти соединения входит почти половина всех танковых войск Германии и танков, оставшихся у немецкой армии и войск СС».