Нина Быстрова - «Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

Те, кто прибывал из Петрограда в Стокгольм, рассказывали, что подданных шведского, датского и норвежского государств советские власти не беспокоили; а с подданными других государств, особенно Соединенных Штатов, обращались крайне грубо: многие из них были арестованы без каких-либо законных оснований и содержались в тюрьме в течение долгого времени, получая лишь самое необходимое продовольствие.

В конце сентября 1918 г. Berliner Tageblatt опубликовала статью о бедственном положении буржуазии и рабочего класса в погибавшем Петрограде. В статье сообщалось, что из города бежит не только буржуазия, но и средний класс, так как все возраставшая нужда и дороговизна, с одной стороны, и грубое преследование — с другой, довели людей до того состояния, что жизнь стала невозможной, даже бессмысленной. Если в Москве нахождение советских учреждений с их гипертрофированным правительственным аппаратом несколько замедлило неудержимый развал, то в Петрограде городская жизнь была поражена в самое сердце. При полном застое в торговле и промышленности абсолютно нечего было делать в неприглядном опустевшем Петрограде и приезжим. Однако столицу покидал и рабочий класс: в городе не было работы, а, следовательно, и возможности снискать себе хлеб насущный. В конце 1917 г. население Петрограда составляло 2700 тыс. человек, в июне 1918 г. число жителей уменьшилось до 1400 тыс. чел., таким образом, в течение полугода население города сократилось почти наполовину [426] Там же. Ф. 56-б. Оп. 1. Д. 13-а. П. 2. Л. 48. , а к концу года — еще больше. Автор статьи писал о глубоком разочаровании многих рабочих, получивших власть в государстве, но не только не улучшивших свое экономическое положение, но оказавшихся в еще более тяжелых условиях. Видя бедственное положение России и ужас грядущей нужды, указывалось в статье, имея перед глазами яркое доказательство того, что обнищание и разгром буржуазии не приносит пользы пролетариату, осознавая, что революционная путаница лишь увеличивает экономическую разруху, вызванную мировой войной, и неизбежна гражданская война — хотелось предостеречь европейский пролетариат от опасных иллюзий, будто революция спасет его от войны и улучшит положение.

2 сентября 1918 г., вдень, когда было сделано официальное сообщение о заговоре дипломатов, Чичерин выступил с докладом на заседании ВЦИК о русско-германском Добавочном договоре, а также о финансовом и частноправовом соглашениях, заключенных 27 августа 1918 г. и призванных дополнить и развить Брест-Литовский мирный договор. Суммируя в целом содержание нового Добавочного договора и связанных с ним соглашений, нарком сказал, что они «фиксируют дань, уплачиваемую нами за наше революционное законодательство, которое мы теперь можем свободно продолжать, и в тоже время отчасти фиксируют и отчасти ограничивают результаты германского наступления на нас, которым Брест-Литовский договор оставил широкую возможность дальнейшего проявления и в некоторых пунктах, в особенности в вопросе о начинающемся очищении нашей территории, эти договоры представляют для нас серьезное улучшение нашего положения» [427] ДВП СССР. Т. 1. С. 467. . Договором предусматривалось образование русско-германских комиссий для установления демаркационных линий с нейтральными зонами между русскими и германскими войсками. Весьма важным представлялось и обязательство Германии начать освобождение оккупированных территорий. Заявление же о том, что Россия отказывается от государственного верховенства над Эстляндией и Лифляндией, Чичерин назвал лишь констатацией фактического положения вещей. Россия обязалась принять меры для изгнания военных сил держав Согласия с Севера России. Германией были даны гарантии, что Финляндия не будет в это время нападать на Россию. Особо оговаривалась защита Петрограда от такого нападения. После того, как военные силы держав Согласия покинут Север России, гарантировалась «безопасность от подводных лодок русского каботажного плавания в пределах трех миль от берега и парусного рыболовства в пределах 30 миль от берега» [428] Там же. С. 465. . Важным с хозяйственной точки зрения пунктом договора было обязательство Германии освободить железнодорожные линии Ростов — Воронеж, Таганрог — Ростов и Таганрог — Курск. До оставления этих магистралей германское правительство допускало свободный провоз по ним сырья и продовольствия в Советскую Россию. Вместе с тем под германской оккупацией оставался Донбасс, и получение угля из него ставилось в зависимость от поставок нефти и нефтепродуктов из района, который закреплялся за Советской Россией. Россия обязалась поставлять Германии четверть добываемой в Баку нефти, в свою очередь ей гарантировалось получение втрое большего количества тонн угля из Донбасса, чем она будет доставлять Германии нефти из Баку, и вчетверо большее количество тонн угля, чем Россия будет доставлять бензина.

По финансовому положению Советская Россия должна была выплатить Германии в несколько сроков 6 млрд марок. В эту сумму входила оплата содержания военнопленных и возмещение убытков, понесенных Германией и ее гражданами в результате аннулирования займов и национализации германской собственности в России. Порядок выплат был такой: 1,5 млрд марок золотом и кредитными билетами подлежали выплате частями до конца 1918 г.; 1 млрд уплачивался поставками товаров на основе особого соглашения в период между серединой ноября 1918 г. — концом марта 1920 г.; сумма в 2,5 млрд погашалась билетами особого 6 % займа, обеспеченного государственными доходами, в особенности арендной платой за концессии, предоставленные Германии в России. Порядок погашения последнего 1 млрд предполагалось определить особым соглашением, в случае если Украина и Финляндия откажутся принять эту выплату на себя. При всей тяжести контрибуции советской делегации удалось добиться, чтобы относительно небольшая сумма погашалась русскими товарами. Интересам Германии в наибольшей степени отвечала только одна форма уплаты по обязательствам — поставка из России товаров и сырья. Для Советского государства это было крайне невыгодно, так как при резком возрастании стоимости некоторых видов сырья на мировом рынке за них можно было получить необходимые для развития производительных сил страны машины и изделия [429] Шишкин В. А. Советское государство и страны Запада в 1917–1923 гг.: очерки истории становления экон. отношений. Л., 1969. С. 56. .

Переговоры с Германией до заключения Добавочного договора и соглашений были длительными и довольно тяжелыми, с советской стороны уступки сочетались с определенной твердостью, ставящей предел чрезмерной требовательности со стороны Германии. Об этом свидетельствуют архивные материалы. Так, 27 июля 1918 г. участник переговоров нарком по делам торговли и промышленности Л. Б. Красин сообщал из Берлина Г. В. Чичерину, что «общая сумма “контрибуции”, к которой пришли в результате ожесточеннейшего торга и переговоров, длившихся свыше месяца, 6 млрд марок, из коих 1 млрд приходится на Украину и Финляндию. Для русской печати советуем дать цифру в старых рублях (по паритету), что составит на нашу долю 2,32 млрд и около 0,46 млрд на Украину и Финляндию, всего несколько менее 2,8 млрд довоенных рублей». «В действительности немцы взяли с нас, конечно, гораздо больше, — писал Красин, — так как мы теряем право на претензии по нашим убыткам, в том числе за имущество (кроме кораблей), забранное после 1 часа дня 3 марта 1918 г. К сожалению, разрозненные и неполные данные не позволили нам составить никакого представления об убытках России и, называя немцам при переговорах сумму этих убытков в 2–2,5 млрд, мы должны были обосновывать ее исключительно потоками красноречия и анекдотами о мытарствах русских в Германии в августе 1914 г., да еще речами Вильгельма, хваставшего в Аахене в марте этого (1918-го — Н. Б.) года по поводу “богатой добычи” в Севастополе и других местах оккупации. Попытки выразить большую часть долга в займе не увенчались успехом, несмотря на бесчисленные споры и всевозможные аргументы» [430] АВП РФ. Ф. 04. Оп. 13. П. 72. Д. 1016. Л. 45–46. .