Марина Скржинская - Скифия глазами эллинов

Речь «Против Формиона» — важнейший источник сведений об афинских торговых агентах на Боспоре. Кредитор Формиона Хрисипп упомянул о своей постоянной торговле с этим государством и о том, как он продал в Афинах боспорский хлеб по обычной цене в голодный год, когда цены резко подскочили. Для торговых операций Хрисипп круглый год, даже зимой, когда прекращалось судоходство, держал на Боспоре своего доверенного раба. Тот вел дела хозяина и, в частности, наблюдал за его должниками. Кроме этого раба, на Боспоре находился также компаньон Хрисиппа. К этим двум лицам Хрисипп адресовал письма, врученные Формиону, и просил их следить за продажей товаров, под которые он выдал заем.

Речь «Против Формиона» свидетельствует также о вывозе с Боспора и других товаров, кроме хлеба. Здесь рассказывается, как Лампид сверх прочих товаров, погрузил на свой корабль еще 1000 кож, и судно погибло от перегрузки. Этот эпизод характеризует еще одну черту нравов купечества того времени: стремление к наживе даже с риском потерять имущество.

В речи «Против Формиона», как и в упомянутой выше речи Эсхина «Против Ктесифонта», попутно затронута политическая история Боспора — война Перисада со скифами. К сожалению, подобно сообщению об измене Гилона, других свидетельств об этом не сохранилось, и по этому случайному упоминанию можно узнать лишь то, что такая война была в 20-х гг. IV в.

Масса аттической керамики, обнаруженной при раскопках, свидетельствует о торговле Афин не только с Боспором, но и с другими городами Северного Причерноморья. Об этом, к сожалению, ораторы ничего не говорят, кроме нескольких слов о возможности везти вино из Менды в Ольвию. Вероятно, это объясняется тем, что сохранились сочинения наиболее знаменитых ораторов, которым за составление речей немало платили. Ольвиополиты же и жители других северопричерноморских колоний, безусловно, уступая боспорянам в богатстве и авторитете среди афинян, обращались, по всей вероятности, в спорных делах к более скромным логографам, чьи речи впоследствии не публиковались.

Если о политической и экономической истории Боспора есть свидетельства также в других письменных, эпиграфических и археологических источниках, то картина нравов эпохи, механизм заключения торговых сделок и сопровождающие их злоупотребления освещены лишь у афинских ораторов. Их речи показывают также, что греки представляли Северное Причерноморье не только областью, населенной экзотическими племенами (например, «справедливейшими скифами», о которых писал ученик Исократа Эфор), не только ареной действия известных мифов (родиной амазонок или местом служения Ифигении Артемиде), но и достаточно хорошо известным побережьем с цепью греческих колоний, снабжавших Элладу хлебом и различным сырьем.

Греческие художники, обращаясь к сюжетам о Скифии, уделяли внимание и соотечественникам в городах Северного Причерноморья, и их соседям — варварам. Среди последних в искусстве, как и в литературе, особый интерес вызывали скифы.

Помимо высокой эстетической ценности произведения греческой живописи, скульптуры и ювелирного искусства несут огромный объем информации, отсутствующей в литературе. Изобразительное искусство дает нам возможность увидеть различные этнические типы населения Восточной Европы в античную эпоху, узнать об их идеале красоты, костюме, прическах и некоторых обычаях. Если греческая литература — древнейшее хранилище отечественной письменной истории, то эллинское искусство впервые реалистически запечатлело образы тех, кто творил эту историю. Благодаря мастерству античных художников, мы гораздо яснее представляем себе внешний вид людей, живших в восточноевропейских степях и в Крыму более двух тысяч лет назад, чем облик множества обитавших здесь племен на закате и после крушения античности, так как в их искусстве отсутствовало реалистическое изображение людей. Поэтому внешность греков и скифов известна нам лучше, чем вид наших непосредственных предков — древних славян и их современников.

На основании знаний о Великой греческой колонизации и о непрерывных связях колоний с метрополией можно думать, что эллины, поселившиеся в Скифии, внешне мало чем отличались от остальных греков. Именно такими мы видим их в изображении античных мастеров.

Предметы художественного ремесла и искусства, производившиеся в городах Северного Причерноморья, не достигали уровня высших образцов того времени. Однако в Скифии жило немало ценителей искусства как среди греков, так и среди варваров, желавших иметь предметы самого высокого качества.

Скифов особенно привлекали произведения прикладного искусства, поэтому в их богатых погребениях сохранились первоклассные керамические вазы и металлические сосуды с рельефами, тончайшие украшения из драгоценных металлов и парадное оружие с превосходной чеканкой. Все это использовалось также в быту состоятельных греков Северного Причерноморья. Для примеров напомним широко известные по многочисленным публикациям аттический краснофигурный лебет (сосуд для украшений) IV в., подаренный на свадьбу в Пантикапее, золотые серьги IV в. — чудо искусства микротехники — найденные в Феодосии, халцедоновую печать какого-то боспорянина, которую сделал один из лучших резчиков V в. — Дексамен, уроженец острова Хиоса (рис. 19).

Греки стремились украсить города своей новой родины статуями и рельефами, выполненными на уровне лучших образцов того времени. Об этом можно судить по многочисленным фрагментам, найденным при раскопках. Некоторые из них искусствоведы считают творениями мастеров школы прославленных скульпторов V в. Фидия и Праксителя (голова бога из Ольвии, статуя Диониса из Пантикапея) и даже оригиналами великого Скопаса (голова Геракла из Пантикапея, голова бородатого бога из Ольвии). [399] Кобылина Μ. М. Античная скульптура Северного Причерноморья. М., 1972. С. 5—15; Соколов Г. М. Античное Причерноморье. Л., 1973. № 16, 17, 19, 20. По надписям на базах несохранившихся статуй известно, что Ольвию украшали произведения знаменитых афинских скульпторов Праксителя и Стратонида, а в Херсонесе стоял алтарь, исполненный афинянином Поликратом. [400] IPE I,2 № 27, 406; НО, № 66. Состоятельные горожане заказывали надгробные памятники скульпторам из метрополии. Некоторые из них выполняли выдающиеся афинские мастера. Изображения на рельефах надгробий лучше всего показывают, как представляли себе греки жителей городов Северного Причерноморья.

Прежде чем рассмотреть эти рельефы, скажем несколько слов о греческих надгробиях с изображениями умерших. В V—IV вв. на могилах ставили каменные стелы, имеющие контур фасада храма; бока рельефа обрамляли пилястрами строгого рисунка, а верх увенчивали фронтоном, на карнизе которого вырезали надпись с именем погребенного и сведениями о времени его жизни. На рельефе изображали либо одного умершего, либо вместе с кем-то из близких. Это не портреты, а образы идеально прекрасных людей, проникнутых сдержанной грустью.