Жан-Пьер Вернан - Происхождение древнегреческой мысли

При Солоне справедливость (dike) и благоразумие (sophrosyne), спустившись на землю, обосновались на площади, агоре. Иными словами, отныне они должны "отчитываться" перед народом, который, разумеется, будет и впредь взывать к ним, но вместе с тем не перестанет подвергать их обсуждению.

Столь ярко выраженное обмирщение нравственной мысли, и в частности представление о добродетели и благоразумии (sophrosyne), с течением времени могло обновляться и уточняться. У Гомера sophrosyne имеет самый общий смысл: волей богов "самый разумнейший может лишиться мгновенно рассудка, может и слабый умом приобресть несказанную мудрость" [82] Гомер. Одиссея, XXIII, 13. . Представляется, однако, что это понятие, до того как быть перетолкованным мудрецами в политическом контексте, уже было разработано в некоторых религиозных кругах. Там оно означало возврат к состоянию покоя, равновесия и самоконтроля после периода смуты и одержимости. Мы уже говорили о средствах, применяемых в этих случаях, это - музыка, песни, танцы, очистительные ритуалы. Иногда они могли быть более жесткими и использоваться для шокового эффекта. Согласно преданию, однажды в храме Геракла (в Фивах) Павсаний увидел камень, которым, как утверждали, Афина запустила в голову обезумевшему герою, когда тот, охваченный манией убийства (убив своих детей), намеревался убить Амфитриона [83] Павсаний. Описание Эллады, IX, 11, 2. M.-Л., 1938-1940. . Этот камень, который привел героя в чувство, стали называть "наставник", "учитель" (sophronister). Исцеление Ореста происходило при несколько других обстоятельствах. После убийства своей матери несчастный в глубокой скорби прибывает в местность, именуемую Фурии. Остановившись там, Орест калечит себе палец (в эпоху Павсания этот палец изображался в виде камня, водворенного на кургане, который именовался гробницей пальца - mnema daktylou). Именно на этом месте, прозванном "исцеляющим" (ake), Орест обретает благоразумие (sophrosyne). Далее Павсаний уточняет: Фурии (Эринии), преследовавшие Ореста до тех пор, пока не свели его с ума (ekphron), казались ему черными; как только он изувечил себе палец, они тотчас показались ему белыми, и он вновь обрел благоразумие и здравомыслие (sophron) [84] Там же, VIII, 34, 1 и сл. . Эта же игра с противопоставлениями типа скверна - очищение, одержимость - исцеление, безумие - здоровье отмечается вплоть до "декораций", в интерьере которых действует божественный Меламф, когда посредством тайных прорицаний и очищений (katharmoi) утешает дочерей царя Прета, замурованных в пещере. С одной стороны, текут воды мутного Стикса, несущего всякому живому существу болезнь и смерть; с другой,- ключ Alysos, животворящие воды которого вылечивают одержимых и всех тех, кто охвачен исступлением (lyssa) [85] Там же, VIII, 17, 6 и сл., 19, 2-2. . Таким образом, уравновешенность (sophrosyne), противоположная безумию (которое одновременно является скверной), в атмосфере религиозных сект принимает аскетическую окраску. Добродетель запрета, воздержания состоит в том, чтобы избегать зла и всякой скверны: не только отвергать преступные побуждения, которые вызывает в нас злой демон, но укрощать страсть (eros) и плотские вожделения; стремиться преодолеть все испытания, которые случаются на жизненном пути, учиться владеть и управлять собой. Владение собой, которое составляет сущность sophrosyne, по-видимому, содержит в себе если не прямой дуализм, то по меньшей мере некоторую напряженность между двумя состояниями души человека: аффектами, эмоциями, страстями (thymos) (излюбленной темой лирической поэзии) и продуманной осмотрительностью, разумным расчетом, воспеваемым гномическим учением. Эти особенности души предназначены для разных целей. Thymos - для повиновения и подчинения. Для исцеления же безумия, так же как для его предупреждения, используются средства, помогающие "убедить" thymos, сделать его послушным, с тем чтобы он никогда не пытался повергнуть душу в смятение. Эти средства составляют основу воспитания (paideia), которое касается не только отдельных людей. Несомненно, оно обеспечивает здоровье, душевное равновесие, учит воздержанности и держит в подчинении ту область души человека, которая предназначена для послушания; но вместе с тем оно приобретает общественное значение и выполняет определенные политические функции. Ведя борьбу с невоздержанностью богачей и стремлением к разрушению, присущему "злодеям", sophrosyne создает гармоничное и согласованное общество, где богатые, кладущие предел своему богатству, отдают излишки бедным, а массы, не помышляя о мятежах, согласны подчиняться лучшим, ибо те имеют право на большее. Такого рода политический настрой вполне мог иметь место в некоторых религиозных сектах. В Пергаме, например, в святилище Деметры, где культ, отправляемый религиозным братством, включал орфические гимны (как это должны были делать Ликомеды из Афин), наряду с олимпийскими и элевсинскими богами имеется ряд орфических богов, олицетворяющих абстрактные идеи; в их числе две пары: Добродетель (Arete) и Благоразумие (Sophrosyne), Вера (Pistis) и Согласие (Homonoia) [86] См. об этом: Guthrie W. К. С. Orphee et la religion grecque. Etude sur la pensee orphique. Paris, 1956, p. 228 sq.; Usener H. Gotternamen. Versuch einer Lehre von der Religiosen Begriffsbildung. Bonn, 1896, p. 368. . Такое соединение любопытно. Однако у Феогнида Вера (Pistis) соединена с Благоразумием (Sophrosyne) [87] Феогнид. Элегии, 1137-38.- В: Эллинские поэты. M., 1963. . По-видимому, имеется в виду социальный и политический аспект понятия pistis, совпадающий с субъективным аспектом понятия homonoia: вера, взаимное доверие между гражданами являются внутренним выражением, психологическим эквивалентом общественного согласия. Именно под влиянием веры, доверия (pistis) низменные элементы души (как и полиса) позволяют убедить себя подчиниться порядку, который удерживает их в подвластном состоянии.

Что же касается Sophrosyne, то подлинно нравственное и политическое значение оно приобретает вне религиозных сект. Довольно рано происходит разрыв между двумя течениями мысли, придерживающимися существенно различной ориентации; одно из них озадачено индивидуальным благоразумием; другое направлено на благо полиса; с одной стороны, религиозные группировки в поисках нравственной чистоты погружаются в свой внутренний мир, выключаются из общества, а с другой - граждане полиса, непосредственно вовлеченные в его общественную жизнь, решают нравственные проблемы, стоящие перед городом-государством. Используя традиционные понятия, такие, как Sophrosyne, они придают им не только новое политическое содержание, но и новую форму, далекую от религии.

В рамках института воспитания (agoge) в Спарте Sophrosyne приобретает существенно социальный характер. Оно включается в обязательный, регламентированный тип поведения, отмеченный "сдержанностью", которую молодой человек должен проявлять во всем: в поведении, в походке, в разговоре, в присутствии женщин или старших, на народном собрании (agora); помимо этого он должен быть сдержан в удовольствиях и питье. Ксенофонт сравнивает молодого спартанца (kouros) со статуей девственницы. Достоинство поведения имеет институциональное значение; оно выявляет нравственную и психологическую установку, которая налагается как обязательная: будущий гражданин должен быть приучен владеть своими страстями, эмоциями и инстинктами (спартанское agoge как раз предназначено показать это умение владеть собой). Таким образом, Sophrosyne подчиняет отношения каждого человека с другими людьми общей модели, отвечающей образу "политического человека", созданного полисом. По своей сдержанности поведение гражданина одинаково далеко отстоит как от свойственной обывателю развязности, шутовской пошлости, так и от снисходительности, высокомерной спеси аристократов. Новый стиль человеческих отношений подчинен тем самым нормам контроля, равновесия, умеренности, которые выражены в принципах: "познай самого себя", "ничего слишком", "умеренность превыше всего". Роль мудрецов состоит в том, чтобы в своих афоризмах или поэмах выявлять и словесно выражать ценности, остававшиеся в большей или меньшей степени невыраженными в поведении и общественной жизни граждан. Включив нравственную проблематику в политический контекст, мудрецы связали ее с развитием общественной жизни. Своей законодательной деятельностью они стремились положить конец гражданским распрям. Кроме того, в исторических условиях социальных конфликтов и столкновений различных общественных групп они выработали соответствующую этику и определили обстоятельства, позволяющие установить порядок в полисе.