Эрик Доддс - Греки и иррациональное

Души нерожденных имеют характеры тех богов, которым они «следуют» (252cd), и эти 12 теои архонтес, по-видимому, располагаются в 12 знаках Зодиака (247а), с которыми их связывал Евдокс, хотя Платон не распространяется много на эту тему. Но Платон, в отличие от астрологов, склонен больше допускать свободу воли. Ср. Bidez, Eos, 60 ff., и Festugiere, Reo. de Phil. 21 [1947] 24 ff. Я согласен с последним в том, что «астрология» этого отрывка — не более чем фантазия. Примечательно, что Феофраст {apud Proclus, in Tim. III. 151. 1 сл.) все еще говорил об астрологии так, как если бы она была чисто чужеродным явлением (сомнительно, чувствовал ли он к ней то восхищение, которое приписывает ему Прокл).

Festugiere, L'Astrologie, 76 ff. Некоторые из фрагментов книги «Нехепсо», которую называли «Библией астрологов», были собраны в: Riess, Philologus, Supp.-Band 6 [1892] 327 ff.

Катон считает «халдеев» отбросами общества, с которыми землевладельцу не рекомендовалось консультироваться (Cato, de agri cultura 5. 4). Немного позже, в 139 г. до н. э., их в первый (но не в последний) раз изгнали из Рима (Val. Max. 1. 3. 3). В следующем столетии астрологи вернулись обратно, и в числе их клиентов вскоре оказались как сенаторы, так и землевладельцы.

Epicur. Epist. 1. 76 сл., 2. 85 сл. (Ср. Festugiere, Epicure, 102 ff.). Одно предложение в 1. 79 звучит как специальное предупреждение против астрологов (Bailey ad loc).

Диоген из Селевкии, называемый «вавилонянином», умер ок. 152 г. до н. э. Согласно Цицерону (Dio. 2. 90), он принимал, хотя и не полностью, астрологические идеи. Ранние стоики, вероятно, не считали нужным выражать какое-либо мнение на эту тему, поскольку Цицерон определенно говорит, что Панэтий (непосредственный наследник Диогена) — единственный из стоиков, который отвергал астрологию (ibid., 2. 88); в то время как Диоген — единственный, кто благоволил ей. См., однако, SVF II. 954, из которого явствует, что Хрисипп верил в гороскопы.

предательство священников (фр.).

Клеанф считал, что Аристарха следовало бы привлечь к суду (как Анаксагора раньше и Галилея позже него) за асебейю (Plut, de facie, 6, 923а = SVF I. 500). В III столетии это было уже невозможно; но кажется вероятным, что этот теологический предрассудок сыграл определенную роль в крушении гелиоцентризма. Ср. ужас от него, выраженный платоником Дерсилидом, apud Theon Smyrn., p. 200. 7 Hiller.

Cic. Diu. 2. 87-99; Plot. Enn. 2. 3 и 2. 9. 13. Астрологи злорадствовали по поводу мучительной кончины Плотина, которую они объясняли как заслуженное наказание за его кощунственное отношение к звездам.

См. М. Wellmann, «Die Θυσικά des Bolos», Abh. Berl. Akad., phil.-hist. Kl., 1928; W. Kroll, «Bolos und Demokritos», Hermes 69 [1934] 228 ff., и Festugiere, UAstrologie, 196 ff., 222 ff.

Отсюда и мысль Эпикура, что лучше следовать народной религии, чем быть рабом звездной эймармене, т. к. последняя άπαραίτητον έχει τήν ανάγκην [«заключает в себе неумолимую необходимость»] (Epist. 3. 134). Неэффективность молитвы подчеркивалась ортодоксальными астрологами: ср. Vettius Valens, 5. 9; 6 prooem.; 6. 1. Kroll.

Ср. приложение II, с. 430 сл.; также PGM I. 214, xiii. 612, и A. D. Nock, Conversion, 102, 288 f.

SVF. II. 473 init: Хрисипп утверждает, что посредством всепроникающей пневмы συμπαθές έατιν αύτφ τό πάν [«пневму, находящуюся в симпатии по отношению ко всему»]. Ср. также II. 912. Подобная идея, конечно, отличается от доктрины особых оккультных «симпатий»; но, возможно, ее было легче принять образованным людям.

Festugiere, op. cit., 199. Отсюда замечание Нильссона, что «античность не различала естественные и оккультные способности» (Greek Piety, 105). Но цели и методы Аристотеля и его учеников так отличаются от целей и методов оккультистов, как наука — от суеверия (ср. Festugiere, 189 ff).

букв. «ломка мира» (нем.).

В начале нашего века возникла мода, с легкой руки Шмекеля (Schmekel, Philosophie der mittleren Stoa), приписывать Посидонию чуть ли не всякую «мистическую», «потустороннюю» или «восточную» тенденцию, которая появлялась в поздней греко-римской мысли. Эти преувеличения подверглись критике со стороны Р. М. Джонса в ряде статей, опубликованных в CP [1918, 1923, 1926, 1932]. О более осторожной оценке системы Посидония см. L. Edelstein, AJP 57 [1936] 286 ff. Эдельштейн не находит в засвидетельствованных фрагментах доказательств того, что Посидоний либо увлекался Востоком, либо обладал глубокими религиозными чувствами. Но остается истиной, что его дуализм отвечал религиозным настроениям новой эпохи.

О значении этой трансформации в Академии см. О. Gigon, «Zur Geschichte der sog. Neuen Akademie», Museum Helveticum, 1 [1944] 47 ff.

«Неопифагорейцы создали скорее церковь, чем школу, религиозную общину, а не академию наук» — Cumont, After Life in Roman Paganism, 23. Неплохое описание общей картины неопифагореизма содержится в статье Фестюжьера в REG 50 [1937] 470 ff. (ср. также его L'Ideal religieux des Grecs, Pt. I, ch. V). Recherches sur le symbolisme funeraire des Romains Кюмона приписывают неопифагорейству широкое влияние на популярные эсхатологические идеи; но ср. сомнение, выраженное Ноком в AJA 50 [1946] 140 ff., особенно 152 ff.

Ср. Diog. Laert. 8. 27, и первый же вопрос в пифагорейском катехизисе: τί έστιν α'ι μακάρίον νήσοι; ήλιος και σελήνη; (Jamb. vit. Pyth. 82= Diels, Vorsocr. 58 С 4), с комментарием Delatte, Etudes sur la litt, pyth., 274 ff.; также Boyance, REG 54 [1941] 146 ff., и Gigon, Ursprung, 146, 149 f. Я не уверен, что эти старые пифагорейские поверья обязательно испытали на себе иранское влияние. Подобные фантазии могут возникать независимо друг от друга во многих частях мира.

Это особенно подчеркивал Wellmann (op. cit., выше, прим. 60). Веллманн рассматривал самого Бола как неопифагорейца (вслед за Свидой), что, скорей всего, неверно (ср. Kroll, loc. cit., 231); но люди, подобные Нигидию Фигулу, очевидно, испытали его влияние.

Нигидий Фигул, главная фигура в неопифагорействе, не только писал о сновидениях (fr. 82) и ссылался на мудрость магов (fr. 67), но и сам слыл практикующим оккультистом, который мог открыть спрятанные сокровища, используя мальчиков-медиумов (Apul. Apol. 42). Цицерон говорит, что Ватиний, который «называл себя пифагорейцем», и Аппий Клавдий Пульхр, возможно, принадлежавший к той же самой группе, занимались некромантией (in Vat. 14; Tusc. 1. 37; Div. 1. 132). И Варрон, похоже, самого Пифагора считал некромантом и гидромантом, скорее всего, на основании неопифагорейских апокрифов (Aug. Civ. Dei. 7. 35). Профессор Нок склонен приписывать неопифагорейцам существенную долю в систематизации магической теории и практики (J. Eg. Arch. 15 [1929] 227 f.)

Романтическая реакция на естественную теологию была хорошо описана Доусоном в его книге Religion and Culture, 10 ff. Типичные черты этой реакции таковы: а) подчеркивание трансценденции Бога, что идет вразрез с той теологии, которая, по Блейку, «называет князя мира сего мировым "Богом"»; б) утверждение реальности зла и «трагического чувства жизни», в пику бесстрастному оптимизму XVIII в.; в) акцент на том, что религия коренится в чувстве и воображении, а не в разуме, что открывает путь к более глубокому пониманию и суеверному возвеличению «мудрости Востока». Новое направление религиозной мысли, которое началось в I в. до н. э., может быть описано точно в таких же терминах.