Б Пилат - Две тайны Христа. Издание второе, переработанное и дополненное

На наш взгляд, совершенно неправомерно рассматривать раннее христианство как некое продолжение или развитие поздних ессейских традиций. Оба движения развивались в единой языковой и духовной среде и обладали более или менее равными материальными возможностями. Отдельные индивиды либо небольшие группировки, безусловно, общались между собой, и далеко не всегда их встречи носили характер антагонизма. Скорее наоборот, как и любые живые люди, в конкретной исторической ситуации они могли встречаться на застольях, просто столоваться, вести многочисленные дискуссии и, что вполне естественно, менять или уточнять свои убеждения. Ученики Иоанна Крестителя — яркий тому пример, через несколько десятков лет ученики апостола Павла обратили в христианство некоего Аполлоса, стоявшего до встречи на убеждениях, очень близких к ессейским. Вероятно, часть учеников апостола Павла тоже изменила свои воззрения, о чем он сообщает в своих посланиях.

Прежде чем более детально рассмотреть параллелизм двух движений, проведем некое обобщение.

«В одном из самых оригинальных исследований Фридриха Энгельса, опубликованном в 1884 г., за год до его смерти, в теоретическом журнале немецких социалистов „Neue Zeit“, самые ранние христианские общины, о которых пишет Ренан, сравниваются с местными секциями I Интернационала в первые годы его существования. В самом деле, их сближает народное окружение бедняков и бесправных и сходная структура, выделенная из совокупности общества; тот же порыв новообращенных при незначительных организационных возможностях; в одно и то же время передовые и наивные формы взаимопомощи и солидарности в противопоставлении привилегированному и эгоистическому миру. Сравнение, по-своему, несомненно справедливое» [245] Дочини А. У истоков христианства, с. 85. .

Можно привести в качестве мотивации и первые шаги французской и русской революций, питаемых едиными идеями.

П.А. Кропоткин, анализируя народное действие, его идею периода Французской революции, пишет: «Мысль народа выражалась в формах чисто отрицательных… Но если в смысле положительном идеи народа оставались неясными, то в смысле отрицательном они были в некоторых отношениях вполне определены. Во-первых, ненависть бедняка ко всей праздной, ленивой, развращенной аристократии, господствовавшей над ним, в то время как гнетущая нужда царила в деревнях, в темных закоулках больших городов; эта ненависть была совершенно определенна. Затем, ненависть к духовенству, потому что оно сочувствовало скорее аристократии, чем кормившему его народу. Ненависть ко всем учреждениям старого порядка, которые, не признавая за бедными никаких человеческих прав, делали их бедность еще более тяжелой» [246] Кропоткин П.А. Великая Французская революция. М.: Наука, 1979, с. 15–16. .

«Вы хотите свободы без равенства, а мы хотим равенства, хотим, потому что без равенства мы не можем представить себе свободы» [247] Там же, с. 288. . Здесь необходимо небольшое уточнение: любое богатство — духовное либо материальное — создается на почве состязательности или конкурентности идей отдельных индивидов, институтов, фирм, компаний, объединений. Таким образом в конкретный период времени происходит обогащение отдельных групп людей. Богатство в человеческом обществе вообще является некой категорией неравенства. Равенство бедных — категория значительно более доступная и понятная.

Третьим основным компонентом революционизирующих идей является фетишизация некоего признака. В случае более поздних движений — это некая абстрактная идея. В ессействе и христианстве — это мессианство. В отличие от маккавейских войн либо восстания Бар-Кохбы — фактор отрицания у этих движений был ослаблен и пассивен.

Но местный колорит потребовал еще неких второстепенных категорий: мистицизм, волховство, врачевательство, сверхъестественное и ритуал. Причем различия ессейства и христианства в этих категориях были не столь явственны. Ессеи волховали, предсказывали, врачевали; христиане же не занимались волховством. Отрицание трюкачеств и волховства существенно осложнило задачу христианства, поскольку воздействие этих категорий в ту эпоху, как, впрочем, и в нашу, очень велико. «А чтобы доказать, что он действует по указанию свыше, он спрятал во рту орех, обмазанный тлеющей серой, и во время речи слегка дул на него, испуская пламя. Это чудо привлекло к нему сначала две тысячи (рабов) из встречных…» [248] Ранович А.Б. Первоисточники раннего христианства: Античные критики христианства, с. 101.

В отношении ритуала следует упомянуть хотя бы совместные трапезы…

Традиции ритуалов оказывают сильнейшее влияние на людей на протяжении тысячелетий. Эми Пальмер, французский католик, так описывает свои впечатления от праздника Иом Кипур, который он посетил накануне принятия сана. «То, что открылось мне в тот момент, вовсе не было еврейской религией. Это был еврейский народ. Зрелище множества людей с талитами на плечах внезапно открыло предо мной картину далекого прошлого… Как только я увидел молитвенные накидки на всех участниках службы, я почувствовал, что все они так или иначе совершают богослужение… Мне показалось, что это молчаливое собрание находилось в ожидании чего-то… весь культ отмечен особой печатью ожидания и веры в будущее… Так ритуалы и символы часто способны выразить большее, чем самые лучшие объяснения» [249] Вайнфельд М. Теологические течения в Пятикнижии: Библейские исследования. М., 1991, вып. 1, с. 308. .

Общие идеи ессейства и христианства:

— пассивное отрицание;

— равенство бедных;

— мессианство;

— врачевательство, предсказательство;

— ритуал.

После смерти Учителя идеология христианской общины в первые годы должна была находиться под довлеющим влиянием ессейства. Необходимо было на пустом месте формировать хозяйство. В условиях острой нехватки средств только уравниловка при скудном финансировании могла помочь выживанию. Но в этом случае ничего не надо было изобретать, испытанные десятилетиями идеи ессеев лежали на поверхности. Выдающиеся организаторские способности Петра помогли ему постепенно придать Иерусалимской общине относительную финансовую стабильность. Однако на протяжении, по крайней мере, первых 20 лет она очень нуждалась. Об этом свидетельствуют Деяния, Павел, Варнава, да и другие быстро растущие общины в меру возможностей помогли Иерусалимской Церкви и, думается, к началу зелотских волнений 66 г., т. е. ко времени гибели Иакова Праведного, она достигла вершины своего финансового расцвета.

Вероятнее всего, в конце 29 г. Стефан был убит. «В те дни прошло великое гонение на Церковь в Иерусалиме, и все, кроме апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии» (Деян. 8:1). Трудно объяснить, чем руководствовались апостолы, когда принимали подобное решение. Возможно, они хотели сохранить вместе ядро общин, а чувство локтя придавало им уверенности. Однако по прошествии нескольких недель или месяцев это решение было изменено. «Находившиеся в Иерусалиме апостолы, услышав, что Самарине приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна» (Деян. 8:16). Знаменателен этот стих. Во-первых, он свидетельствует о гибкости и высоких управленческих способностях руководителей общины. Решение было принято и через короткий промежуток времени изменено. Можно назвать огромное количество причин, в силу которых началось великое рассеяние апостолов, возможно, это были усиливающиеся гонения либо поиск новых источников финансирования. Не так уж важно. Событие состоялось.