Джон Робертс - Мировая история

Такой сложный вызов выпал государству, в котором уже в начале VII века контроль над вотчиной выглядел поверхностным, а его авторитет по большей части зависел от не совсем ясного влияния, дипломатии, христианства и военного превосходства. Его отношения с соседями можно рассматривать с нескольких точек зрения; то, что позже выглядело как шантаж, к которому прибегали все императоры от Юстиниана до Василия II ради запугивания варваров, в римской традиции считалось даром, предназначавшимся подвассальным союзникам и федератам . Внутреннее разнообразие народов и религий империи маскировалось официальной идеологией. Ее эллинизация часто выглядела неглубокой. Действительность вышла на поверхность в той готовности, с которой многие сирийские христиане приветствовали приход арабов. Точно так же, как (позже) многие жители Анатолии будут приветствовать приход тюрков. Религиозные гонения стали приживаться и входить в норму жизни.

Более того, Византия уже не представлялась великой державой по численности войск среди ее союзников. В беспокойные VII и VIII века самой главной дружественной державой считался Хазарский каганат, представлявший собой огромное по площади, но аморфное государство, основанное тюркскими кочевниками, которые к 600 году доминировали над остальными народами долин Дона и Волги. Их власть распространялась на Кавказ, служивший стратегическим сухопутным мостом, которым хазары отгораживались от персов и арабов на протяжении двух веков. В момент максимального его расширения хазарское государство простиралось на территории вокруг черноморского побережья до Днестра, а потом на север, включая верховье Волги и Дон. Византийцы приложили большие усилия, чтобы поддерживать добрососедские отношения с хазарами и, как кажется, попробовали, но безуспешно, обратить их в христианство. Случившееся можно назвать настоящим чудом, но хазарские вожди, терпимо относившиеся к христианству и нескольким еще вероисповеданиям, судя по всему, около 740 года приняли иудаизм. Причиной могло послужить переселение к ним на территорию евреев из Персии, случившееся после завоевательных походов арабов, и, вероятно, дело тут еще в сознательном шаге дипломатии. Как евреев их вряд ли могли втянуть одновременно в духовную и политическую орбиту христианской империи или в орбиту халифов. Они же пользовались благами дипломатических отношений и торговли с обеими сторонами.

Первым великим героем византийской борьбы за выживание считается Ираклий, который стремился уравновесить угрозы в Европе с помощью союзов и уступок так, чтобы можно было вести энергичную кампанию против персов. При всех его очевидных успехах персы к тому времени успели нанести империи значительный ущерб в Леванте и Малой Азии перед тем, как он их прогнал. Персы, как полагают некоторые ученые, выступали в роли настоящих разрушителей эллинского мира больших городов; археология таинственным образом все еще молчит, но после победы Ираклия находятся знаки того, что когда-то великие города лежали в развалинах, что от некоторых из них остались практически одни только акрополи, служившие их ядром, и что их население резко сократилось.

Именно тогда на подвергшуюся жестоким потрясениям структуру обрушили свой натиск, который продлился два столетия, полчища арабов.

Еще до кончины Ираклия в 641 году фактически все его военные достижения пошли прахом. Некоторые императоры его династии вошли в историю как правители вполне достойные, но им не дано было пойти дальше, чем оказывать упорное сопротивление ударам судьбы, обрушившимся на них сплошным потоком. В 643 году перед нашествием арабов пала Александрия, и ее сдача означала окончание греческого правления в Египте. За несколько лет византийцы утратили Северную Африку и Кипр. Армения как старое поле битвы ушла в следующем десятилетии, а высшая точка достижений арабов пришлась на продолжавшееся пять лет наступление на Константинополь (673–678 гг.); можно предположить, что от флота арабов столицу Византии удалось спасти с помощью «греческого огня». Перед этим, несмотря на личное посещение императором Италии, не удалось достичь никакого прогресса в деле возвращения итальянских и сицилийских земель, отнятых арабами и лангобардами. И так продолжалось все столетие, причем в последней его четверти появилась новая угроза в лице славян, вторгшихся в пределы Македонии и Фракии, а также еще такой этнической группы, которая вошла в историю под названием булгары, которые сами однажды подверглись ославяниванию, переправившись через Дунай.

VII век закончился мятежом в армии и сменой прежнего императора новым. По всем признакам получалось так, что Восточной империи предназначалась судьба ее западного соседа, то есть императорский престол становился заслуженной наградой для полководцев. Сменявшие друг друга никчемные или некомпетентные императоры в начале VIII века позволили булгарам подойти в воротам Константинополя, и в конечном счете в 717 году арабы предприняли вторую осаду столицы Византии. Но эта осада послужила поворотным пунктом, хотя арабы на Босфоре появлялись еще много раз. В 717 году на престол уже взошел один из величайших византийских императоров – анатолиец Лев III Исавр. Раньше он служил провинциальным чиновником и успешно отражал набеги арабов на его территорию. Лев прибыл в столицу, чтобы ее оборонять и принудить тогдашнего императора к отречению от престола. Затем последовало его собственное возвышение к пурпурной мантии, единодушно одобренное духовенством. Он основал Исаврийскую династию, получившую свое название по месту происхождения ее первого императора; так поступил намек на путь, по которому элитам Восточной Римской империи предстояло постепенно преобразовываться в элиту империи Византийской, строившейся по типу восточной монархии.

В VIII веке начинается период возрождения, проходившего не без определенных неудач. Сам Лев III Исавр к удивлению подавляющего большинства его соотечественников освободил Анатолию от арабов, а его сын вернул рубежи империи к границам Сирии, Месопотамии и Армении. С этого времени на границе с халифатом было гораздо больше стабильности, чем раньше, хотя каждый период проведения кампании приносил внезапные налеты на границы и вооруженные стычки. Начиная с этого достижения – в известной мере конечно же благодаря относительному снижению арабской мощи, – открылся новый период прогресса и экспансии, продолжавшийся до начала XI века. На Западе мало что можно было сделать. Равенна опять перешла к врагу, и осталось только несколько плацдармов в Италии и на Сицилии. Зато на Востоке снова произошло расширение империи с базы во Фракии и Малой Азии, которая служила ее центром. Вдоль окраины Балканского полуострова образовалась цепь фем , или военно-административных округов; кроме них, у империи там еще на протяжении двух веков какие-либо точки опоры отсутствовали. В X веке Кипр, Крит и Антиохия вернулись в состав империи. Византийские войска в какой-то момент переправились через Евфрат, и борьба за Северную Сирию с Тавром продолжилась. Положение империи в Грузии и Армении укрепилось.