Джон Робертс - Мировая история

В Восточной Европе византийцы наконец-то остановили продвижение булгар, которые достигли своей крайней точки в начале X века, когда те же булгары уже обратились в христианство. Василий II, который вошел в историю под прозвищем Болгаробойца, спустя некоторое время разгромил их державу в великом сражении 1014 года, после которого приказал ослепить 15 тысяч его пленников и отослать домой для устрашения их соотечественников. На булгарского правителя такой поступок произвел столь сильное впечатление, что он умер. Через несколько лет Болгария превратилась в византийскую провинцию, хотя до конца ее поглотить так и не получилось. Произошедшее вскоре после этого последнее завоевание Византии касалось Армении, принявшей ее правление.

Вся история этих веков поэтому представляется единым процессом захвата и возвращения территорий. К тому же это были великие периоды византийской культуры. С политической точки зрения наблюдалась стабилизация во внутренних делах, выразившаяся в том, что в общем и целом соблюдался династический принцип престолонаследования. Одной из самых выразительных фигур Исаврийской династии считается императрица Ирина, часто называемая Ириной Афинской, которая правила сначала в качестве регента и затем как самостоятельная императрица между 780 и 803 годами. Она была внушительной исторической фигурой, иногда называемой императором, который сокрушил религиозное инакомыслие и помог упорядочить сложные отношения между Восточной и Западной церквями. Говорят, что она даже сделала предложение о заключении брака с Карлом Великим ради объединения еще и политических сфер. Но ее преемники оказались менее способными и до решения стоящих перед ними задач не дотягивали – ужасный конец Исаврийской династии наступил в середине IX века. Но в 867 году ее сменила Македонская династия, при которой Византии досталась вершина успеха. Когда к управлению этой империей приходили представители национальных меньшинств, внедрялся механизм управления одновременно двумя императорами, служивший целям сохранения династического принципа.

Одним из основных источников раскола и затруднений для империи в начале этого периода оказалась, как это часто бывало прежде, религия. Раскол империи по религиозному принципу ослаблял государство и сдерживал его возрождение потому, что слишком часто к этому присоединялись политические и местные проблемы. Наглядным примером послужило расхождение во мнениях, вызвавшее озлобление, не стихавшее больше сотни лет, и вылившееся в кампанию иконоборцев.

Изображение святых, Пресвятой Девы Марии и Самого Бога превратилось в один из величайших способов проявления православным христианством своей преданности и передачи веры окружающим народам. В поздней Античности такие изображения или иконы были известны и на Западе тоже, но по сей день они занимают особое место в православных церквях, где выставляются, чтобы любой верующий человек созерцал их и прикладывался к ним. Они играли роль не простого украшения, поскольку их расположение передавало вероучение церкви, и (как сказал один авторитет) прокладывали путь к «месту встречи между небесами и землей». Образа стали знаменитыми произведениями искусства в восточных церквях к VI веку. Затем следовали два столетия их признания, и во многих местах росло народное поклонение им, но затем появились сомнения в правомерности их использования. Любопытно то, что такие сомнения возникли сразу после того, как в халифате прошла кампания по развенчанию практики поклонения изображениям в исламе, хотя никто не может достоверно утверждать, будто иконоборцы позаимствовали свои воззрения у мусульман. Критики иконографии считали образы святых по сути идолами, служащими извращению поклонения, предназначенного Богу, поклонением творениям человека. Они потребовали их уничтожения или вычернивания и принялись за это дело с большим рвением, орудуя белилами, щеткой и молотком.

Лев III одобрил действия таких мужчин. До сих пор остается много загадочного в объяснении причин того, почему имперская власть встала на сторону иконоборцев, но Лев Исаврийский ориентировался на советы епископов, а вторжения арабских полчищ и извержения вулкана не оставляли сомнений в немилости Бога. В 730 году такой вывод послужил поводом для указа о запрете на проведение публичных молебнов перед образами. На ослушников посыпались гонения; принуждение в Константинополе всегда выглядело гораздо нагляднее, чем в провинциях. Такое движение достигло своего максимального размаха при Константине V, и его ратифицировали на совете епископов в 754 году. Гонения приобретали все более жестокие формы, и вот появились мученики, прежде всего среди монахов, которые обычно защищали иконы с большим рвением, чем это делало белое духовенство. Но иконоборство всегда зависело от императорской поддержки; разрушительный пыл в следующем веке сошел на нет. При Льве IV и его вдове Ирине гонения почти прекратились, и «иконофилы» (поклонники икон) снова обрели твердую почву под ногами, хотя процесс сопровождался рецедивами гонений. Только в 843 году, в первое воскресенье Великого поста, то есть в день, до сих пор отмечаемый как православный празник в Восточной церкви, образа вернули на прежнее место.

В чем заключался смысл этого странного эпизода? Можно привести его практическое обоснование тем, что обращение в их веру евреев и мусульман, говорят, затруднялось поклонением христиан святым образам, но дело далеко не только в этом. Опять же, религиозный спор нельзя отделять от факторов, лежащих за пределами духовной жизни, а объяснение, предположим, следует искать в некотором чувстве религиозной замкнутости. Причем если взять в расчет азарт, часто проступающий в теологическом противоречии Восточной империи, тогда облегчается понимание того, как все эти споры достигли высокой степени накала. На кону стояло ощущение реформаторов того, что греки впадали в идолопоклонство из-за их крайностей (появившихся в последнее время) в почтении к иконам, а в принесенных арабами бедствиях они увидели первые раскаты грома Божьего; благочестивый царь, как тот, что правил в Израиле времен Ветхого Завета, мог бы спасти народ от наказания за такой грех через разрушение идолов. Иконоборство к тому же стало в известной мере сердитым ответом на тенденцию, долгое время служившую на руку местным властям и монахам, уделившим заметное место иконам в своем учении. Наряду с благоразумным шагом в направлении умиротворения разгневанного Бога, представители движения инокоборцев взяли на себя труд по претворению в жизнь реакции централизованной власти, то есть императора и епископов, направленной на укрепление положения благочестия на местах, независимости городов и монастырей, а также поклонение национальным святым мужам.