Джон Робертс - Мировая история

Преобразование Британии в Великобританию выглядит практически таким же неожиданным и внезапным, как Руси в имперскую Россию. Точно таким же радикальным выглядит попрание всех прежних категорий европейской дипломатии. Из группы островов и королевств, названных кое-кем из историков «Атлантическим архипелагом», которыми управляли попеременно в разной степени монархи династий Тюдоров и Стюартов, появилась новая океанская держава, обладавшая уникальными организационными и экономическими преимуществами в навязывании собственного влияния во всем мире. За 300 лет основные зоны европейских конфликтов и споров сместились из прежних полей сражений Италии, долины Рейна и Нидерландов в направлении Центральной и Восточной Германии, долины Дуная, Польши с Карпатами и Прибалтики. А самое главное состояло в том, что европейцы двинулись осваивать чужие земли за океаном. Новая эпоха действительно началась, ознаменованная не только переделом Восточной Европы, но и войнами Людовика XIV, первыми мировыми войнами современной эры, империалистическими и океанскими по своему масштабу.

После 1500 года произошло радикальное изменение в ходе всемирной истории, и ничего похожего нам не известно. Никогда раньше культура одного народа не получала распространения на всю планету в целом. Даже в доисторические времена культурная эволюция тяготела к разнообразию направлений ее укоренения. Теперь генеральная тенденция начала меняться. Уже к концу XVIII века не составляло труда для осознания основных черт происходящего. К тому времени европейские страны, включая Россию, уже предъявили свои притязания на больше чем половину суши нашей планеты. Фактически они поставили под свой контроль (или полагали, будто поставили) около ее трети. Никогда прежде тем, кто относил себя к общей конкретной цивилизации, не удалось приобрести в свое единоличное распоряжение настолько огромную территорию.

Последствия такой монополии власти, кроме того, уже начали проявляться в необратимых изменениях. Европейцы завезли в подконтрольные страны диковинные для них зерновые культуры и породы животных. И тем самым спровоцировали радикальнейшее преобразование окружающей среды, оказавшееся доступным только им. В Западное полушарие они отправили население, которое уже в 1800 году образовало новые центры цивилизации, оснащенные европейскими атрибутами управления, вероисповедания и просвещения. На бывших британских владениях в Северной Америке возникает новая нация, а в это время на юге испанцы уничтожили две зрелые цивилизации, чтобы внедрить на их место собственную культуру.

На востоке события развивались совсем в ином ключе, но выглядели в равной степени поразительными. Минуя мыс Доброй Надежды (где прижилось где-то около 20 тысяч голландцев), англичанин, отправившийся в 1800 году в путь на судне класса «индияман» (торговое судно, совершающее рейсы в Ост-Индию), не стал бы сходить на берег в местах обитания европейских колониальных общин наподобие тех, что возникли на побережье Северной и Южной Америки, если только он не рассчитывал добраться до далекой Австралии, едва начавшей принимать ее новых поселенцев. А ведь в Восточной Африке, Персии, Индии, Индонезии он нашел бы европейцев, прибывших туда заниматься доходным делом и вынашивавших планы через какое-то долгое или короткое время возвратиться домой, чтобы с удовольствием потратить добытые барыши. Европейцев в XIX веке можно было встретить даже в городе Гуанчжоу (Кантон) или, совсем немногочисленных, на островах обособленной монархии Японии. Одни только внутренние районы Африки, пугавшие своими болезнями и природными особенностями, все еще оставались недоступными для европейцев.

Замечательные преобразования, начатые таким вот манером (и продолжившиеся гораздо дальше), сперва выглядели односторонним процессом, но в скором времени он превратился в процесс взаимопроникновения (интеграции). Образно говоря, конвейерами процесса служили океаны и побережья омывавших их морей, а агрегатами интеграции – торговля и поселения иноземцев. Великое переселение народов в данный исторический период определяли конечно же европейцы, но по созданным ими империалистическим сетям с ними в Новый Свет прибыли африканцы (главным образом, но не исключительно, в качестве рабов), китайцы расселились по странам Юго-Восточной Азии, а индийцы – практически по всей планете. С точки зрения свободы путешествия, распространения знаний и состава населения мир становился неузнаваемо новым.

Великое преобразование мировых отношений того времени произошло из-за глубоких изменений в самой Европе. В их основе лежали наслоения географических открытий, предприимчивости неугомонных европейцев, их технического превосходства и государственного покровительства. Наметившаяся к концу XVIII века тенденция казалась необратимой, и в известном смысле она таковой подтвердилась самой жизнью, даже если прямое европейское правление сошло на нет гораздо быстрее, чем его установили. Ни одна другая цивилизация не принесла такого стремительного и кардинального успеха, причем ее экспансия шла беспрепятственно с редкими и временными отступлениями, а также только европейцев отличало такое высокомерие в оценке своих способностей.

Превосходство европейцев над покоренными ими народами обеспечивалось мощными побуждениями, толкавшими их к новым достижениям. Главным импульсом в эпоху Великих географических открытий европейцам служило желание установить более простое и прямое общение с народами Азии, служившей источником товаров, пользовавшихся невероятным спросом в Европе в то время, когда крупнейшим странам Азии фактически не требовалось ничего, что европейцы могли предложить со своей стороны. Когда Васко да Гама показал привезенные им королю дары, жители Каликута подняли его на смех; у него не нашлось для предложения индийцам ничего достойного, что могло бы сравниться с товарами, привезенными арабскими купцами в Индию из других уголков Азии. Действительно получилось так, что легендарное недостижимое превосходство цивилизации Востока подвигло европейцев на то, чтобы попытаться проложить туда регулярный и надежный путь вместо случайной поездки Марко Поло. Так совпало, что Китай, Индия и Япония на протяжении XVI и XVII столетий тоже переживали радикальные преобразования, коснувшиеся общественного устройства, культуры и политики. Из-за сухопутной блокады Восточной Европы османами азиатские страны вызвали у европейцев еще больше интереса, чем прежде. Европейцы учуяли громадные барыши, требовавшие больших усилий, но обещавшие окупиться сторицей.