Джон Робертс - Мировая история

Применение технических и нравственных преимуществ европейцы начали с покорения Африки и Азии. Ведущая роль на этих континентах на протяжении сотни с лишним лет принадлежала португальцам. Они настолько плодотворно постарались в прокладке маршрутов на Восток, что их король присвоил себе титул (подтвержденный папой римским) «владыки покорения, судовождения и торговли Индии, Эфиопии, Аравии и Персии», который в полной мере воплощает в себе одновременно масштаб и восточную направленность португальского предприятия, хотя в ссылке на Эфиопию, с императором которой португальцы общались совсем немного, заключалось большое преувеличение. Проникновение внутрь Африки радикально ограничивалось большими опасностями такого предприятия. Португальцам казалось, будто сам Бог специально оградил внутренние африканские области барьером в виде таинственных и губительных заболеваний (пугавших европейцев до конца XIX века). Даже в прибрежных факториях Западной Африки условия жизни оказались пагубными для здоровья европейцев, которые их терпели исключительно в силу важности работорговли и системы торговли на протяженные расстояния. Климат факторий Восточной Африки считался более здоровым, но они тоже представляли интерес не в качестве плацдарма для продвижения вглубь континента, а как элемент торговой сети, сплетенной арабами, которых португальцы сознательно принудили к повышению стоимости специй, перевозившихся через Красное море и Ближний Восток, в интересах венецианских купцов Восточного Средиземноморья.

Наследники португальцев тоже отказались от освоения внутренних районов Африки и оставили их в покое. Поэтому история данного континента в течение еще двух веков развивалась по большому счету своим собственным чередом в гуще джунглей и на просторах саванны, и только обитатели его окраин вступали в контакт с европейцами, оказывавшими на них, как правило, разлагающее и иногда благотворное воздействие. Тем не менее справедливости ради следует отметить, что в начале европейской эпохи в Азии ни один из правителей имеющих к ней отношение держав не проявлял интереса к порабощению чужих народов или заселению своими подданными просторных областей. Период европейской истории вплоть до середины XVIII века ознаменовался умножением числа торговых факторий, концессии для портовых сооружений, оборонительных фортов и баз на побережье. Ведь именно ими обеспечивался интерес раннего европейского империализма, нуждавшегося в Азии разве что в надежной и выгодной торговле.

Верховенство над этой торговлей в XVI веке принадлежало португальцам; своей артиллерийско-ружейной огневой мощью они сметали все перед собой, и им удалось оперативно создать цепь военных баз и торговых факторий, послуживших фундаментом для построения первой глобальной империи. Спустя 12 лет после того, как Васко да Гама посетил Каликут, португальцы открыли свою главную в бассейне Индийского океана торговую факторию, располагавшуюся километрах в пятистах на западном индийском побережье – в штате Гоа. Ей предстояло превратиться в центр миссионерской и торговой деятельности европейцев; после его появления правители Португальской империи мощно поддержали распространение своей веры среди местного населения, и францисканцы в этом деле сыграли заметную роль. В 1513 году первые португальские искатели приключений на своих судах достигли Молуккских островов, ставших для европейцев легендарными своими специями. С тех пор европейцам было рукой подать до Индонезии, Юго-Восточной Азии и таких далеких островов, как Тимор. Четыре года спустя первые португальские суда достигли берегов Китая, и их капитаны открыли прямую морскую торговлю европейцев с этой империей. Еще 10 лет спустя португальцы добились разрешения на использование острова Макао в качестве опорного торгового пункта; в 1557 году они приобрели на нем постоянное поселение. Когда император Карл V уступил им все, на что испанцы претендовали в качестве первооткрывателей Молуккских островов, оставив себе один только Филиппинский архипелаг и отказавшись от любого интереса в зоне Индийского океана, португальцы на последующие 50 лет приобрели монопольное право на восточную империю. Позже они присоединят ее к своим владениям в Бразилии и Африке, считая свои заморские цитадели надежными опорами морской торговой империи.

Португальцы не только организовали торговлю между внешним миром и Европой; много работы им досталось в качестве перевозчиков товаров между самими азиатскими странами. Персидские ковры пользовались спросом в Индии, гвоздика с Молуккских островов – в Китае, медь и серебро из Японии – опять же в Китае, индийские ткани – в Сиаме (Таиланде), и все эти товары доставлялись европейскими судами. Португальцы и те, кто пришел им на смену, нашли эти перевозки весьма доходным делом, тем более с точки зрения возмещения затрат в условиях пассивного сальдо баланса в торговле Европы с Азией, жителям которой долгое время от той же Европы ничего не было нужно, кроме серебра. Единственными серьезными соперниками европейцев на море считались арабы, но они находились под надежным контролем португальских эскадр, действующих с восточноафриканских баз, открытых на острове Сокотра у входа в Красное море, где они утвердились в 1507 году, из Ормузского пролива на северном побережье Персидского залива и из Гоа. От этих мест португальцы в конечном счете расширили свою деятельность в сфере торговли на Красное море до порта Массауа и до верховья Персидского залива, где они в Басре основали свою факторию. Они к тому же заручились деловыми привилегиями в Бирме и Сиаме, а в 1540-х годах стали первыми европейцами, высадившимися на Японских островах. Существование созданной сети обеспечивалось дипломатией соглашений с местными правителями и превосходством португальской огневой мощи на море. Даже при всем желании португальцы не могли развернуть свои войска на суше из-за нехватки работоспособного народонаселения, чтобы их торговая империя имела не только экономический смысл. Следовательно, при наличных ресурсах португальцы большего себе позволить не могли.

За превосходством Португалии в Индийском океане скрывались фундаментальные ее слабости: нехватка трудоспособного населения и неустойчивость финансовой основы государства. Оно продолжалось только лишь до конца века, и на смену португальцам пришли потеснившие их голландцы, выведшие приемы и атрибуты торговой империи на новый уровень. Голландцы проявили себя превосходными носителями торгового империализма, хотя в конечном счете они тоже осели в Индонезии, где образовали свои колонии. У них появился благоприятный шанс, когда в 1580 году произошло объединение Португалии с Испанией. После их объединения появился стимул у голландских моряков, на данный момент вытесненных из прибыльной реэкспортной торговли восточными товарами от Лиссабона до Северной Европы, прежде находившейся по большому счету в их руках. Подоплека Восьмидесятилетней войны с Испанией послужила дополнительным побуждением для голландцев, когда те вторгались в области, обещающие доходы за счет жителей Пиренейского полуострова. Как и португальцы, голландцы были народом немногочисленным – их насчитывалось миллиона два человек, и выживать им приходилось на очень узком основании; поэтому без торговой прибыли им было не обойтись. Их превосходство составляли мощный отряд мореплавателей, суда, флот, благосостояние и опыт, накопленный за счет господства в рыбном промысле и освоении северных вод, в то время как торговые навыки, отточенные на родине, облегчали задачу привлечения ресурсов для новых предприятий. Голландцам к тому же повезло с одновременным восстановлением сил арабов, вернувших себе восточноафриканские фактории к северу от Занзибара, когда португальская держава ослабела в результате образования испанского союза.