Джон Робертс - Мировая история

Как показало поражение войск Ост-Индской компании в 1689 году, военное господство в Индии вряд ли представлялось легким делом. Кроме того, для процветания в нем не виделось необходимости. Поэтому руководство компании не собиралось воевать, если появлялась возможность вооруженные столкновения предотвратить. Хотя в конце века было сделано одно важное приобретение, когда компании разрешили занять Форт-Уильям, который его строители возвели в Калькутте, ее директора в 1700 году отвергли предложение о приобретении новой территории или открытии колонии в Индии, как практически невыполнимое. Но от всех предрассудков пришлось отказаться из-за краха империи Великих Моголов, случившегося после смерти падишаха Аурангзеба в 1707 году. Последствия этого краха проявлялись медленно, а в полной мере они сыграли свою роль, когда Индия распалась на множество автономных государств, и некому было навязать свою верховную власть.

Империи Великих Моголов еще до 1707 года доставляли большое беспокойство маратхи. Центробежные тенденции их империи тоже всегда казались выгодными набобам , или губернаторам провинций, и со все нарастающей очевидностью власть переходила к ним с маратхами. Третьей политической силой в Индии выступали сикхи. Изначально сформировавшиеся в XVI веке как индуистская секта, они выступили против Великих Моголов, но в свою очередь сикхи тоже отошли от ортодоксального индуизма и начали исповедовать фактически третье вероисповедание наряду с ним и исламом. Сикхи образовали своеобразное воинственное братство, отменили все касты и в период индийского разобщения народов приобрели способность к решительному отстаиванию своих собственных интересов. В конечном счете на северо-западе Индии возникло Сикхское государство, просуществовавшее до 1849 года. Между тем в XVIII веке появились признаки усиливавшегося отвращения друг к другу между индуистами и мусульманами. Индуисты все больше замыкались в своих общинах, делая упор на свои обрядовые процедуры, отличавшие их от остальных верующих людей. Мусульмане отвечали им взаимностью. На всю эту нараставшую перегруппировку религиозных общин, проходившую под контролем военной и гражданской администрации Великих Моголов, остававшейся консервативной и косной, в 1730-х годах наложилось вторжение персов с последующей утратой части территории.

В такой ситуации у иноземцев появились большие искушения к осуществлению вторжения. Теперь, по прошествии времени, кажется примечательным, что и британцы, и французы долгое время не решались воспользоваться предоставлявшимся им шансом; даже в 1740-х годах британская Ост-Индская компания уступала по богатству и влиянию голландской. Такая неспешность считается свидетельством той важности, которая все еще придавалась торговле как главному ее предназначению. Когда британцы на самом деле начинали вмешиваться, ведомые враждебностью к французам и страхом перед тем, что эти французы могли бы сделать, они располагали несколькими важными преимуществами, хотя представления об империи как таковой у них не обнаруживалось. Обладание факторией в Калькутте открывало англичанам путь в часть Индии, потенциально представлявшую наиболее выгодный трофей. То есть Бенгалию и долину Ганга в нижнем его течении. Благодаря своей морской мощи британцы обеспечили себе сообщение с Европой по морю, а министры в Лондоне прислушивались к ост-индским купцам гораздо внимательнее, чем в Версале к французским торговцам. Французы числились опаснейшими потенциальными соперниками Великобритании, но их правительство постоянно отвлекалось на выполнение своих задач на европейском континенте. Наконец, у британцев отсутствовало миссионерское рвение; это справедливо отметить в узком смысле того, что повышенный интерес у протестантов к миссиям в Азии появился позже, чем у католиков. А вот при широком взгляде на дело получается так, что протестанты совсем не горели желанием непосредственно менять местные убеждения или атрибуты бытия. Им, как и Великим Моголам, поначалу вполне хватало создания нависающей структуры власти, в пределах которой индийцы могли продолжить жить так, как им захочется, лишь бы в спокойной обстановке процветала торговля, дававшая прибыль их компании. Так появилась Британская империя на основе торговой конъюнктуры, а не наоборот.

Путь в имперское будущее пролегал через индийскую политику. Поддержка погрязших в усобицах индийских князей послужила причиной первого, косвенного, формального конфликта между французами и британцами. В 1744 году он вылился в первую вооруженную стычку между британскими и французскими войсками в юго-восточном прибрежном районе штата Карнатика. Индию насильно втянули в конфликт между британской и французской державой, принявший планетарный масштаб.

Все решилось в ходе Семилетней войны (1756–1763 гг.). Перед ее началом никакого затухания пыла сражений на территории Индии не наблюдалось, даже пока Франция и Великобритания официально пребывали в состоянии мира после 1748 года. Французы весьма успешно придерживались своего курса при блистательном губернаторе штата Карнатика Жозефе Франсуа маркизе де Дюплекс, вызвавшем большую тревогу среди британцев из-за того, что он насаждал власть Франции среди местных князей силой оружия и дипломатии. Но его отозвали в Париж, и французская индийская компания лишилась единодушной поддержки со стороны правительства метрополии, в которой она нуждалась в процессе становления как новой главной державы. Когда в 1756 году война вспыхнула снова, набоб Бенгалии осадил и взял Калькутту. Его обращение с английскими пленниками, многие из которых задохнулись в вошедшей в легенду «Черной дыре», послужило новым оскорблением европейцев. Армии Ост-Индской компании под предводительством ее сотрудника Роберта Клайва удалось вернуть этот город англичанам, завладеть французской факторией в Чанданнагаре и 22 июня 1757 года выиграть сражение с намного превосходящими силами набоба при Плесси, находящегося приблизительно в 160 километрах от Калькутты вверх по реке Хугли.

Большого кровопролития тогда не случилось (армию набоба удалось склонить к капитуляции), но сражение при Плесси считается одним из судьбоносных для дальнейшего хода всемирной истории. Оно открыло британцам путь к покорению Бенгалии и поступлениям от контроля над этой страной. И эти поступления послужили средством для нанесения поражения Французской державе в Карнатике; у британцев развязались руки для новых территориальных приобретений и получения бесспорной монополии на разграбление Индии в будущем. Ни у кого в планах не было ничего подобного. Британское правительство, надо признать, приступило к захвату всего, что стояло на кону с точки зрения угрозы торговле, и направило батальон регулярных войск для оказания помощи своей компании; жест этот выглядел откровенным вдвойне, так как служил одновременно признанием факта присутствия на субконтиненте национального интереса англичан, а также отсутствия у Лондона военной мощи для подкрепления своего интереса (больше батальона у них под рукой ничего не нашлось). Весьма малого количества европейской пехоты при поддержке европейской полевой артиллерией, как правило, считалось достаточным для решения любых проблем с азиатами. Судьбу Индии решила горстка европейских и обученных европейцами солдат Ост-Индской компании, а также опытные дипломаты и ее сообразительные сотрудники на месте. Эпоху британского господства англичанам пришлось открывать при наличии такого вот хлипкого фундамента господства и в отсутствие правительства у распадающейся Индии, которое требовалось сформировать.