Джон Робертс - Мировая история

В Северной Америке дела складывались совсем по-другому. При всем разнообразии 13 британских колоний и стоящих перед ними трудностей после их победы между ними сложилось относительно легкое общение морем, а на суше возникло совсем немного непреодолимых препятствий. Их народы к тому же располагали некоторым опытом сотрудничества, возникшего еще при имперском правлении. Однако даже при наличии таких преимуществ их раскол оставался достаточно важным фактором, чтобы принять конституцию, положениями которой предусматривались весьма ограниченные полномочия национального правительства.

Латиноамериканские республики с самого начала ориентировались на внешнюю торговлю и международную коммерцию. Поэтому тесные связи, установленные многими из них с ведущей мировой торговой державой Великобританией, выглядели вполне естественными. Новые южноамериканские республики нуждались в капитале для строительства собственных предприятий и в выходе на внешний рынок товаров. Им к тому же требовалась защита от попыток европейских держав лишить их независимости и в конечном счете был необходим противовес возрастающему влиянию Соединенных Штатов на севере. С точки зрения британских интересов в Лондоне хотели получить доступ к южноамериканскому сырью и предотвратить приобретение решающего влияния на этом континенте остальными европейскими державами. Практически на всем протяжении XIX столетия внешняя политика государств Южной Америки оставалась привязанной к внешней политике держав Европы.

Внутренняя ситуация выглядела еще меньше урегулированной. Нравственные проблемы и социальное неравенство, порожденные неустроенностью, с обретением независимости никуда не делись. В разных странах народ ощущал их по-разному. В Аргентине, например, относительно малочисленное индейское население подверглось практическому истреблению от рук европейской армии. К концу XIX века эта страна отличалась той степенью, до которой она напоминала Европу с точки зрения господства среди ее населения европейских социальных напряжений. В качестве примера еще одной крайности можно привести Бразилию с ее населением, большинство которого имело африканское происхождение и уже во время независимости по большей части все еще находилось в рабстве. В этой стране сложились традиции расового смешения самых причудливых видов, и в результате получился этнический замес, который можно назвать самым спокойным на планете сегодня.

Так как колониальные власти в них проводили абсолютистскую политику и не создавали каких-либо атрибутов представительной власти, новым латиноамериканским государствам не досталось никаких традиций самоуправления, зато проблем вполне хватало. С точки зрения политических принципов, которые пытались внедрять главы этих республик, они в основном оглядывались на Французскую революцию. Однако ее идеи выглядели чересчур передовыми для государств, тончайшая правящая прослойка которых не могла договориться даже об общей практике поведения; им даже не удавалось создать структуру взаимной терпимости. Худшее приключилось после того, как революционные принципы очень скоро потребовали вовлечения в политику церкви. Это событие по большому счету представляется неизбежным, если исходить из огромной власти духовенства как крупного землевладельца и его влияния на массы народа. Но не стоит забывать о вражде к духовенству, усиливавшейся на континенте. При таких обстоятельствах не приходится удивляться тому, что на протяжении практически всего столетия народы всех республик наблюдали, как власть переходит в руки расплодившихся каудильо, военных авантюристов и их группировок, контролировавших вооруженные отряды, достаточно мощные, чтобы творить произвол до тех пор, пока не появлялся кто-то посильнее.

Встречные течения гражданской войны и войн между новыми государствами, отдельные из которых отличались большими кровопролитиями, к 1900 году обусловили карту Латинской Америки, сохранившуюся до сих пор. Обширные области самой северной из прежних испанских колоний Мексики отошли в распоряжение Соединенных Штатов Америки. Образовались четыре республики в материковой части Центральной Америки и два островных государства – Доминиканская Республика и Гаити. На грани обретения независимости находилась Куба. К югу от них располагались десять государств Южной Америки. Во всех этих странах установился республиканский общественный строй; народ Бразилии избавился от своей монархии в 1889 году. Притом что все эти государства пережили серьезные массовые беспорядки, степень стабильности внутри их и конституционная основа представлялись отнюдь не одинаковыми. В Мексике индеец на самом деле стал полновластным президентом в 1850-х годах, но все равно повсеместно сохранился раскол между индейцами, метисами и представителями европейского рода (серьезно укрепивших свое положение, когда после 1870 года приток переселенцев значительно увеличился). Население латиноамериканских стран в 1800 году оценивалось приблизительно в 19 миллионов человек; столетие спустя его оценивали в 63 миллиона.

Рост народонаселения всегда служил показателем повышения его благосостояния. Практически все латиноамериканские страны располагали крупными природными ресурсами в том или ином виде. Иногда по поводу их принадлежности вспыхивали вооруженные стычки, так как обладание полезными ископаемыми ценилось все выше по мере развития индустриализации в Европе и Соединенных Штатах. Самые просторные и богатейшие пастбища в мире находились на территории Аргентины: с изобретением рефрижераторных судов в 1880-х годах эта страна превратилась сначала в скотобойню Англии, а позже еще и в ее житницу. В конце XIX века Аргентина считалась богатейшей из всех латиноамериканских стран. Чили достались огромные запасы нитратов (отобранные у Боливии и Перу в ходе Тихоокеанской войны 1879–1883 гг.), а Венесуэле – месторождения нефти; ценность того и другого значительно выросла в XX веке. В недрах Мексики тоже находились большие запасы нефти. В Бразилии можно было отыскать практически все (кроме нефти), прежде всего кофе и сахар. Список можно продолжить, но он только послужит подтверждением того, что растущее благосостояние народов Латинской Америки поступало в первую голову от первичной переработки сырья и от ввоза капитала из Европы и США, предназначенного для освоения природных богатств континента.

Тогдашнее увеличение богатства тем не менее влекло за собой два неизбежных отрицательных момента. Одним из них следует назвать то, что с ростом общего богатства государства отнюдь не устранялось кричащее неравенство в его распределении внутри этих стран; на самом деле разрыв между богачами и нищим населением увеличился неимоверно. Последствием диспропорции в распределении богатства считается неразрешенность проблемы социальной, равно как этнической напряженности. Внешне вполне европеизированная жизнь сливок городского общества разительно отличалась от условий существования массы индейцев и метисов. Различие усугублялось на фоне зависимости Латинской Америки от объема поступлений иностранного капитала. Вполне обоснованно иностранные инвесторы требовали гарантий возврата собственного капитала. Их они получали далеко не всегда, и поэтому им не оставалось ничего иного, кроме как всячески поддерживать существующие социально-политические власти, наживавшиеся на нищете своих народов. В таких условиях с наступлением XX столетия потребовались считаные годы, чтобы при тогдашнем положении вещей в Мексике произошла социальная революция.