Джон Робертс - Мировая история

В 1980-х годах действительно наблюдались многочисленные признаки того, что напоминало ширящееся сочувствие радикальному исламизму. Даже военный режим в Пакистане, установленный светским мусульманином, увлекся внедрением исламской ортодоксии в виде своекорыстного джихада против советских неверных в соседнем Афганистане. Северная Африка демонстрировала более тревожные свидетельства настроя на радикальный ислам, и не важно, что параллельно существовали причудливые поступки и заявления эмоционального диктатора Ливии, который страшился исламизма не меньше, чем ненавидел Соединенные Штаты, или сравнительно спокойная ситуация в соседнем Алжире. В Ливии наблюдался многообещающий старт после обретения ее народом независимости, но к 1980 году ее экономика ослабела, согласие, которым отличалось движение за независимость, исчезало, и переезд на заработки в Европу казался единственным выходом энергии для многих молодых ливийцев. На алжирских всеобщих выборах 1990 года исламистская партия впервые в арабской стране получила большинство голосов. В предыдущем году в результате военного переворота в Судане к власти пришли военные, и там образовался воинственный исламский режим, сразу же подавивший последние остававшиеся гражданские свободы народа этой несчастной страны.

Невзирая на всю привлекательность радикализации ислама, к 1990 году уже существовали многочисленные признаки того, что консервативные арабские политики, а также их либеральная оппозиция настроились достаточно враждебно, чтобы откровенно сопротивляться фундаменталистам, иногда весьма эффективно. Однако политические события на Ближнем Востоке на очень долгое время загородили собой такие признаки. Правитель Ирака Саддам Хусейн, пользовавшийся покровительством американцев и активнее всех остальных политиков нарушавший спокойствие на Ближнем Востоке, выступал в качестве сторонника ислама исключительно из тактических и прагматических соображений. Воспитанный правоверным мусульманином, он возглавлял светский режим партии Баас, на самом деле основанный на покровительстве государства, семейных ценностях и своекорыстии военной верхушки. Он рвался к абсолютной власти и прямым путем к ней считал техническую модернизацию страны, причем не было ни малейших доказательств того, что его хоть как-то заботило благополучие иракского народа. Когда он развязал войну с Ираном, затягивание схватки и нарастание расходов на нее с большим облегчением восприняли правители остальных арабских государств (особенно поставщиков нефти из зоны Персидского залива), так как при этом от большого дела одновременно отстранялись «опасный разбойник» и иранские революционеры, которых они боялись. Однако меньше радости им доставляло то, что ирано-иракская война отвлекла внимание международного сообщества от палестинской проблемы и, бесспорно, облегчила властям Израиля задачу подавления боевиков ООП.

На протяжении без малого десятилетия тревожных вылазок в Персидском заливе, отдельные из которых вызывали призрак нового вмешательства со стороны поставщиков нефтяных ресурсов западным странам, время от времени казалось так, что нескончаемые инциденты угрожали расширением вооруженного конфликта, прежде всего между Ираном и США. Между тем события в Леванте до последнего предела обострили там безвыходное положение. Продолжающаяся оккупация израильтянами Голанских высот, их энергичные действия в Ливане против банд вооруженных палестинских подпольщиков и их покровителей, а также стимулирование израильским правительством дальнейшего переселения евреев (особенно из СССР) на Землю обетованную способствовали оттягиванию момента, когда объединенные арабские армии двинутся на Иерусалим. В конце 1987 года тем не менее наступило время первых вспышек насилия среди палестинцев на оккупированных Израилем территориях. Насилие продолжалось и переросло в перманентный мятеж под названием интифада. ООП, несмотря на приобретение дальнейшего международного сочувствия после официального признания ее руководством права Израиля на существование, в 1988 году, когда война между Ираком и Ираном наконец-то закончилась, все-таки оказалась в весьма щекотливом положении. В следующем году скончался верховный правитель Ирана аятолла Хомейни, и всем показалось, что его преемник не склонен к безрассудству своего предшественника, чтобы оказывать поддержку палестинцам и делу исламских фундаменталистов.

Во время ирано-иракской войны администрация США отдавала предпочтение Ираку из-за преувеличения американцами угрозы исламского фундаментализма. Когда, однако, американцы столкнулись наконец-то лицом к лицу в результате войны в Персидском заливе с объявленным официально врагом, им оказались иракцы, а не иранцы. В 1990 году после заключения великодушного мира с Ираном Саддам Хусейн взялся за решение старого пограничного спора с эмиратом Кувейт. Он к тому же поссорился с его правителем по поводу нефтяных квот и цен. Трудно поверить в реальность таких обид; что бы они символически ни означали для самого Саддама, скорее всего, им прежде всего двигали открытые намерения на захват огромных нефтяных богатств Кувейта. На протяжении всего лета 1990 года он продолжал сыпать угрозами. Наконец 2 августа армии Ирака вторглись на территорию Кувейта и за несколько часов захватили ее полностью.

В ООН началась усиленная консолидация мирового общественного мнения против Ирака. Саддам Хусейн попытался разыграть одновременно исламскую и арабскую карту в запутанной партии собственных агрессивных устремлений с арабской ненавистью к Израилю. Демонстрации в его поддержку на улицах ближневосточных городов показали очень низкую ценность его ставки в игре. В его пользу официально выступили только представители ООП и Иордании. Несомненно, его потрясло то, что власти Саудовской Аравии, Сирии и Египта фактически превратились в партнеров немыслимого союза, стремительно сформированного против него. В неменьшей степени его должны были удивить уступки СССР в том, что за всем этим следовало. Самым же поразительным показалось поведение участников Совета Безопасности ООН, принявших (подавляющим большинством голосов) ряд резолюций с осуждением действия Ирака и в конечном счете санкционировавших применение силы с целью освобождения Кувейта.

На территории Саудовской Аравии под американским командованием собрали громадную группировку международных войск. 16 января 1991 года ее ввели в действие. В течение месяца иракцы уступили и покинули Кувейт, понеся ощутимые потери (потери союзников оцениваются как несущественные). Пережитое унижение внешне на авторитет С. Хусейна в его стране не повлияло. В очередной раз переломный момент на Ближнем Востоке, на который так многие рассчитывали, не наступил; исход кувейтской войны разочаровал и арабских революционеров, и несостоявшихся западных миротворцев. Тяжелейшие потери достались ООП, а величайшая выгода ждала Израиль; военный успех за счет Израиля арабам в обозримом будущем не предвиделся. С завершением еще одной войны за османское наследие израильская проблема осталась нерешенной. Власти Сирии и Ирана еще до кувейтского тупика в силу собственных соображений начали демонстрировать намерения предпринять попытки мирного урегулирования. Но вероятность положительного исхода была сомнительной, даже если для США урегулирование выглядело большим приоритетом, чем когда бы то ни было прежде.