Глеб Десятков - Легенды старого Оренбурга

Как только переедешь Урал с азиатской стороны, справа от дороги и в наши дни стоит еще один дом, тоже красного кирпича — дом купчихи Машковой, владелицы пивоваренного завода. Но к моменту происходивших в нашем рассказе событий владельцем этого предприятия стал ее потомок — как говорили, — внучатый племянник, русский подданный с немецкой фамилией — то ли Клюмп, то ли Штумп. Был он человеком с обостренным чувством собственного достоинства, терявший самообладание, если кто-то смел ему возражать. Доставшееся наследство нельзя было отнести к числу убыточных. К тому же было оно укомплектовано специалистами, в совершенстве знавшими вверенное им дело.

Дом купца Серикова.

Владельцу пивзавода не оставалось ничего другого, как красиво жить! Он нигде не появлялся один. Рядом постоянно находился пес какой-то «заморской» породы. Клюмп любил хорошее вино, миленьких женщин (ну кто же из мужчин их не любит?) и свою коллекцию восточных безделушек, которыми очень гордился, и шел на все, чтоб овладеть полюбившейся ему диковинкой. Но больше жизни любил свою собаку со странной кличкой Поль. Она своему хозяину отвечала такой преданностью, на которую способно только одно существо в мире — собака! Пивовар звал ее иногда ласкательно — Польчик, иногда окликал ее — Наполеончик. Собака откликалась на все клички, произнесенные хозяином. На вопросы любопытных по поводу необычности собачьей клички, Клюмп неизменно отвечал, что его псина необычайно умна, преданна, сообразительна, что он — ее хозяин — обязан Полю даже жизнью!

— Был случай, — рассказывал он, — во двор залезли воры. Поль гонял их по двору, не подпуская к выходу так, как своих противников гонял по всей Европе Наполеон! За это я и прозвал пса Наполеончиком! Так вот, одного из воров он загнал на дерево, второго уложил рядом в «партер», предварительно кое-что с него сняв. Верх непрошенного гостя Поль оставил прикрытым, а вот низ — прошу прощенья — при лунном свете сверкал первородной белизной! Тот, что был на дереве, осипшим голосом взывал о помощи.

Находившийся в «партере», прикрыв руками голову, — дышать боялся... А тут и полицейский вскоре подоспел!..

Но, говорят, если нет теплого домашнего очага, рано или поздно праздная жизнь теряет свою прелесть. Словом, задумал Клюмп остепениться и обзавестись женой. Благо из окна его дома как на ладони были видны особняк купца С. и внушительное количество пролеток воздыхателей его дочери. Но молодого повесу-пивовара привлекали не столько архитектурные прелести особняка, сколь прелести купеческой дочки! Обилие пролеток поклонников молодой госпожи его не смущало — господин Клюмп был уверен в себе. Быть принятым в доме купца С. пивовару не составило большого труда. С немецкой педантичностью он повел «осаду» молодой красавицы, постепенно оттесняя ее поклонников. Тяжело было тягаться с некоторыми, но свою избранницу Клюмп буквально осыпал цветами. Но, увы ... заметного предпочтения перед другими он не замечал. Отец считал партию для своей дочери превосходной! Мать же говорила, что владелец пивного завода — кутила и повеса, человек, который не сможет стать надежным мужем для их дочери. Дочь тоже была на стороне мамаши. И вот настал день, когда господин Клюмп, наверное, впервые в жизни, потерпел сокрушительное фиаско — в руке купеческой дочки ему было решительно отказано! Виды на женитьбу лопнули! То был чувствительный удар по его самолюбию. Затаив зло, он стал вынашивать идею расквитаться. И тем не менее отказаться от посещений этого дома он не мог. Такое решение было выше его сил. Да и полюбил он красавицу, наверное...

В правой части караван-сарайского сада некогда стоял ресторан. Там гуляла публика не только высокого, но и среднего достатка. Оргии затягивались обычно до утра, причиняя немалое беспокойство владельцам окрест расположенных частных домов...

За богато сервированным столом этого ресторана сидело два человека. В одном из них без особого труда можно было узнать господина Клюмпа. Он сидел, откинувшись на спинку кресла. Из-под расстегнутого сюртука был виден полосатый жилет, плотно обтягивающий начинающий округляться животик, который поперек перечеркивала массивная золотая цепь. Один ее конец был закреплен в петле средней пуговицы, второй, вместе с часами, был опущен в жилетный карман. Его собеседником был худощавый молодой человек, чье действительное имя история до наших дней не донесла, но за особенность походки он был известен завсегдатаям ресторана под прозвищем Топтун. Легкая, как бы крадущаяся, его походка была предметом постоянных шуток друзей.

— И какую сумму, уважаемый, желали бы вы получить? На какой срок? О цели займа не спрашиваю — обычно это коммерческая тайна, — спокойным голосом цедил господин Клюмп.

— Какая уж тут тайна, особенно от вас! Мне хотелось бы войти в долю и в дело господина Юрова. Городская Дума недавно дала ему разрешение поставить в конце Николаевской улицы паровую мельницу... Размол там будут вести паровые машины... Он их уже выписал... В нашем крае таких ни у кого пока нет... Юров будет первым... Дума разрешила возвести пока только два этажа, но господин Юров сказал, что «паче найдутся пайщики надежные — и четыре возведу!» Думаю, что Городской Думе некуда будет деться. Да и дивиденды обещает приличные выплачивать...

— Какие гарантии вы можете представить? Сумму-то просите внушительную, уважаемый!

— Могу дать любые, господин Клюмп, которые устроят вас. Только помогите стать на ноги... Должником век вашим буду! Детям накажу...

— Детям? Но вы даже не женаты... М-м... Да-с! Тут надо... Эврика! Есть мысль! И, кажется, неплохая! Вам, господин Топтун, жениться надо! Да, да! Жениться! Вы должны «взять жену с приличным приданым, вот вам и бессрочно-беспроцентная ссуда будет! А богатую невесту мы вам подберем! Есть одна на примете, сам бы женился, да знаю, что я не в ее вкусе. Вам известно имя господина С.? Ах! Какая дочка у него растет! Папашин парничок для нее давно стал тесен... Решено! Мы вас, дорогой, оженим! Я им представлю вас... Но за труды положено...

— Но, господин Клюмп, я же...

— Не беспокойтесь. Деньги меня мало интересуют. Главное — не волноваться! Я все беру на себя... Но как только вы станете семейным человеком, в знак признательности, вы передадите мне, коллекционеру, сандаловый кубок с инкрустациями, подаренный господину С. при очередной его сделке каким-то хивинцем... Дочери намекните, что в приданом и кубок тот желательно... Главное, он господину С. не нужен, стоит, пылится. А в моей «восточной» коллекции на него смотреть будет приятно! Только в ней он «заиграет» во всю силу! О таком — давно мечтал, да все случая не было... Ну, как?