Глеб Десятков - Легенды старого Оренбурга

— Считайте, если свадьба состоится, — кубок ваш!

Вскоре Топтун стал частым гостем в ресторане купца Белова, что стоял над обрывистой кручей набережной Урала, с дошедшим до наших дней названием «Поплавок». Он постоянно занимал угловой столик с видом на реку и зауральские дали. Все чаще стал появляться в ресторане в обществе прелестной девушки — дочки купца С. Особенно бережно он усаживал за стол ее мамашу, которая первое время «при дочке» была неотлучно. Но, убедившись в серьезных намерениях молодого человека, иногда оставляла их вдвоем. В городе стали поговаривать о их возможной свадьбе, о том, что отец невесты в качестве приданого уже оговорил на местной бирже условия покупки акций купца Юрова, о том, что в доме начались приготовления к бракосочетанию...

И где бы ни появлялась эта пара, изящная фигурка невесты не оставляла равнодушным ни одного мужчину. У Топтуна появились даже завистники, но их он не замечал.

И вдруг грянул гром — в доме у купца С. была совершена странная кража — драгоценности остались на месте, пропала какая-то «хитрая» курительная трубка, сандаловый кубок и кое-что по мелочи. Местные сыщики удивлялись странному вору. Злые языки поговаривали, что в краже повинен жених, тем более что Топтун ходил мрачнее тучи. Подвыпивший купец С. кому-то клялся, что свадьбе не бывать. Невеста перестала бывать в обществе. Столик в ресторане на «Беловке» пустовал... Шел слух, что будто бы у невесты от слез не просыхают глаза, что будто бы ее видели входящей в дом к местному адвокату Городисскому, которого она просила сделать все возможное, чтобы вернуть честное имя ее жениху...

С этого момента события стали нарастать с головокружительной быстротой: кто-то видел, что у дома Клюмпа долго стояла полицейская карета, кто-то слышал, как выла собака пивовара, будто бы зарубленная шашкой полицейского, на которого она бросилась, так как была не на привязи. Следом пополз и другой слух — Клюмп перестал посещать дом купца С., так как у пивовара в доме было обнаружено все похищенное, что он выставил несколько свидетелей, подтверждающий , что Клюмп эти вещи купил на Меновом дворе у какого-то хивинца и что сам Клюмп клялся и божился в этом. Но сам он перестал бывать не только в обществе, но и в его любимом ресторане, а это явно говорило не в пользу Клюмпа. Наступившая зима несколько остудила страсти, покрыв белым саваном все вокруг. О скандале постепенно стали забывать, тем более что семья купца С. выехала в Самару, а на окнах их особняка, смотревших в сторону пивоваренного завода Клюмпа, появились деревянные щиты, как бы подчеркивающие нежелание хозяев этого дома даже смотреть в ту сторону. Тем самым пивовар вновь был уязвлен...

Пришла весна, на улицах города появились дамы, вместе с ними — слухи! Кто-то видел Клюмпа с его неизменным спутником, собакой Полем, которую оказывается никто не убивал, и она так же преданно смотрела в глаза своему хозяину, а хозяин все так же стал проводить свое время в ресторане сада Караван-Сарая, что семья купца С. вернулась из Самары и что у них, кажется, что-то готовится, что их дочь вновь расцвела и повеселела. И вдруг — еще одна новость: из Самары приехали сваты от какого-то крупного судовладельца, сватают их дочь!

— Да не-е! Вовсе он не судовладелец, — говорили одни, — Мельник он. Крупную мельницу под Самарой держит, всю губернию мукой снабжает!

— Владелец-то он владелец, да только не мельницы! — возражали им другие. — Канатная фабрика у него. Пароходство на всей Волге канатами снабжает!.

Слухи росли как снежный ком. Один купец С. хранил упорное молчание и всем домашним строго-настрого наказал язык держать за зубами. Не то... Кто-то видел купчиху в Петропавловской церкви, которая после заутрени о чем-то долго беседовала с батюшкой...

Ходил по городу и другой слух, которому многие не верили, — у Клюмпа в друзьях оказались владельцы пролеток — кучера и извозчики, что он с ними в пьяном угаре проводит много времени, а у его ног все так же преданно лежит его барбос. Такой внезапной дружбе многие удивлялись и ради удовлетворения любопытства стали посещать караван-сарайский ресторан, отчего у его владельца резко возросла выручка...

Все оказалось правдой — Клюмп с кучерами сидел там!

Между тем многие именитые граждане города стали получать от купца С. приглашения на свадьбу дочери с владельцем самарского хлебозавода. Венчание должно было состояться в Петропавловской церкви.

... Свадебный кортеж медленно выползал с Деевской на Чернореченскую площадь. Но мимо Хусаинии по Гостинодворской на пролетках двигалась похоронная процессия. Чтобы не омрачать душевного равновесия новобрачных, свадьба свернула на Орскую, надеясь по Николаевской достичь Петропавловской церкви. Однако на пересечении Гостинодворской и Николаевской вновь заметили траурный кортеж. Свернули на Воскресенскую, но и там их встретили дрожки с ревущими во весь голос женщинами-плакальщицами. Куда бы ни сворачивала свадьба, всюду натыкались на похоронные процессии. Кто-то сказал, что у Клюмпа «изволила издохнуть его любимая собачка». Но купец С. понял ход своего противника, да в тот момент поделать ничего не мог.

Расфранченный жених нервно хлыстал себя по бедрам замшевыми перчатками. Дело близилось к тому, что разгневанный жених мог бросить невесту и укатить в Самару. И ждали бы тогда купеческую дочку либо монастырь, либо незавидная судьба старой девы...

Пришлось рассказать жениху о давней тяжбе между ним и пивоваром, о краже, о попытке разбирательства дела в окружном суде...

Чем дело кончилось между ними — мне долгое время было неизвестно. Но старожилы рассказывали, что на одной из пролеток была установлена отделанная черным крепом платформа, на которой лежало бездыханное тело его любимого Поля. После тех «собачьих» похорон Клюмпа с собакой никто не видел. А вскоре после этого из Оренбурга исчез и сам пивовар.

Но мне приходилось слышать и другую версию этой необычной истории. Своего любимого пса пивовар два дня не кормил. В день свадьбы он дал собаке смесь мелко-нарезанного мяса с хмельной брагой. На той, «обтянутой черным крепом» платформе-катафалке лежал до бесчувствия опоенный Поль. К таким «собачьим» похоронам пивовар стал готовиться загодя, почему и дружбу с владельцами пролеток завел. Рассказывали, что кто-то видел его пса в районе Менового двора и что будто бы собака прибилась к какому-то каравану, с которым и ушла в неизвестном направлении. Собака не смогла простить бывшему хозяину «хмельных похорон»! После такого подумаешь — а мыслит ли собака?

Так ли это было на самом деле или нет? Ответить на такой вопрос мне не по силам. Однако из многих литературных источников широко известны купеческие забавы и «шутки», которые они позволяли по отношению друг к другу. Доподлинно известно, что аналогичная похоронная процессия около Петропавловской церкви была. Была и с пролетками, и с нанятыми женщинами-плакальщицами...