Дмитрий Еремеев - Ислам. образ жизни и стиль мышления

В Коране нашли отражение и патриархальные традиции: деление людей не только на народы и религиозные общины (арабы, румы, христиане, иудеи и т. д.), но и на племена (49 : 13) Зафиксировано, в частности, название племени курайш, к которому принадлежал Мухаммад, — «союз курайшитов, союз их в путешествии зимой и летом» (106: 1 — 2). Канонизирован обычай кровной мести — «предписано вам возмездие за убитых: свободный — за свободного, и раб — за раба, и женщина — за женщину» (2: 173). Подобный обычай естествен в любом патриархальном обществе с его принципом коллективной ответственности рода за проступки и преступления каждого сородича, причем возмездие полагается однородным действием — «око за око, зуб за зуб». Сходные правила кровной мести изложены и в «Русской Правде», в древнейшей части этого свода законов Киевской Руси.

О широком распространении обычая кровной мести у арабов можно судить по такому сообщению Ибн Исхака. Замышляя убить пророка, мекканцы опасались мести его сородичей; чтобы избежать ее, решили набрать убийц из разных племен — тогда кровь Мухаммада пала бы на все племена, мстить целому народу было бы невозможно и родичам пришлось бы удовлетвориться получением «цены крови» — штрафа за убийство (арабское «дийа», или «‘акль»).

Призывы Корана «накормить в день голода сироту из родственников или бедняка оскудевшего» (90:14 — 16) прямо вытекают из обычая родо-племенной взаимопомощи, как и вменяема мусульманам обязанность выделять часть средств на милостыню — «очищение» (9 : 60; 22 : 42, 78; 23 : 4; 24 : 55; 58 : 14 и др.). Сама община верующих — умма — была организована Мухаммадом исходя из патриархальных традиций ‘асабийи — родо-племенной солидарности арабов, основанной на кровном родстве по отцовской линии (‘асаба — родственники со стороны отца). Хотя это была надплеменная община (ее членом мог стать представитель любого племени, признавший новое вероучение), ее порядки и законы напоминали традиционные, родо-племенные, только переосмысленные в духе новых понятий — общности и солидарности единоверцев, а не единоплеменников. В договоре между членами уммы, составленном, по преданию, Мухаммадом, племенная обособленность трансформировалась в обособленность уммы («верующие составят один народ, отделенный от всех других людей»), родо-племенная взаимопомощь — в общинную («верующие не должны оставлять в своей среде без помощи ни одного обремененного долгами, даже если это касается уплаты цены крови или выкупа пленных»), кровная месть — в месть за членов общины («кто убьет верующего, должен быть убит, если родственники убитого не согласятся удовлетворить себя иным образом, и мусульмане должны сообща подняться против убийцы»), Кроме того, договор был составлен по патриархальным правилам побратимства: он слил в единое целое два основных мединских племени — аус и хазрадж, соперничавших друг с другом, а также объединил местных жителей, откликнувшихся на проповедь Мухаммада, — ансаров с переселенцами из Мекки — мухаджирами. Используя родоплеменные обычаи, Мухаммад создавал «новое братство» не на узах крови, а на религиозном единстве.

Враждебное отношение мусульман к людям вне уммы также шло от племенной психологии. Бедуинское племя рассматривало себя единственным носителем и хранителем традиционных добродетелей. Все, кто не принадлежал к данному племени, были для него людьми «второго сорта», племенными законами не охраняемыми. После создания мусульманской общины эта черта племенной психологии легко оформилась в уничижительное отношение к иноверцам. Они были объявлены второсортными людьми — кафирами, или гяурами (неверующими, нечестивыми, неверными). Сходное отношение к иноверцам характерно для многих конфессиональных общин. Так, иудаисты считают всех инаковерующих гоями, людьми «второго сорта», неполноценными; христиане называли в средние века язычников погаными (от латинского «паганус» — языческий), впоследствии это слово приобрело сугубо негативный смысл.

В глазах мусульман иноверцы подразделялись на два вида гяуров. Наиболее презираемыми были язычники, многобожники. Иудеи и христиане, имеющие свои «священные писания» — Танах и евангелие, рассматривались все же как люди, сделавшие первый шаг к познанию истинной веры в единого бога.

Патриархальный уклад в Аравии VII века имел свои особенности. Вряд ли верно считать его укладом, оставшимся как пережиток первобытнообщинного строя. Скорее, это был уклад, шедший от традиций кочевого скотоводческого общества. О большой роли кочевничества в хозяйственной жизни Аравии уже говорилось выше. Но и оседлые аравийские племена, сохранившие родовую структуру, были, как, например, племя курайш, по некоторым данным, прежде кочевыми. Племена, осевшие в оазисах и городах, блюли многие обычаи родо-племенного строя. Об этом писал еще в XIX веке швейцарский исламовед Иоганн Гаури: «Номадный характер сохраняли и жители городов; у них оставались племенное патриархальное управление и большая любовь к перемене местопребывания. Семья заменяла у них, как у бедуинов, союз государственный. Глава сильнейшей семьи был и начальником племени; в этом качестве выносил он судебные приговоры и предводительствовал отрядами воинов» [18] Гаури И. Ислам. Ташкент, 1893. С. 9, .

Специфика кочевого скотоводческого хозяйства закономерно приводит к созданию особой социальной организации — родо-племенной структуры, основные звенья которой — патриархальная семья, кочевая община (переосмысленная обычно как род, или клан) и племя (союз таких родов-кланов). Такая организация вытекает из экономических условий — необходимости постоянных перекочевок и сочетания двух видов собственности: частной — на скот и общинной — на пастбища. В отличие от общины оседлых земледельцев, где социальные отношения проявляются в форме соседских (территориальных) связей, в общине кочевых скотоводов они проявляются в форме родоплеменных связей. Отсюда и возникает внешнее сходство кочевого патриархального уклада с первобытнообщинным строем. Однако разница между ними по существу принципиальна.

Во-первых, одно из основных средств производства у кочевников — скот всегда находился в частной собственности. Поэтому само появление кочевого скотоводства означало еще в древности окончательное разложение первобытнообщинных отношений. Во-вторых, все советские и многие зарубежные исследователи характеризуют кочевой социум как общество имущественно и социально дифференцированное.

О социально-классовом расслоении аравийского общества свидетельствуют многие суры Корана. Так, наличие рабства, хотя и ограниченного, явно свидетельствует об очень большой дистанции между первобытнообщинным строем и социальной структурой арабов начала VII века. Кроме того, в Коране постоянно упоминаются бедняки (59 : 8; 69 : 34; 89 : 19; 90 : 16), которых насчитывалось, видимо, немало: искупление греха требовало «накормить 60 бедняков» (58:5). Основную массу бедноты составляли са‘луки — бесскотные, но формально свободные соплеменники. Они, как правило, служили пастухами. Но многие из них становились безродными бродягами, изгоями, образовывали разбойничьи шайки. В арабской поэзии времен джахилийи часто говорится о них.