Дмитрий Еремеев - Ислам. образ жизни и стиль мышления

Психология торговца проявляет себя и при осуждении неверных: «Это — те, которые купили заблуждение за правый путь. Не прибыльна была их торговля» (2:15).

При этом нужно, конечно, учитывать, что пророк обращался со своими проповедями к жителям торговых городов — Мекки и Медины, многие из которых были купцами, ростовщиками либо так или иначе материально зависели от успеха коммерческих операций — вожаки караванов, погонщики верблюдов, воины, охранявшие караван в пути. Поэтому в призывах к «истинной вере» также звучит лексика торговца, наиболее понятная для этой категории людей. «А если обратитесь (в ислам. — Д. Е.), то вам — ваш капитал» (2 : 279). Обещания вечного блаженства праведникам в раю выглядят при этом так: «Поистине, Аллах купил у верующих их души и их достояние за то, что им — рай... Радуйтесь же своей торговле... с Ним» (9: 112). Он... «введет вас... в жилища благие в садах вечности. Это — великая прибыль» (61 : 12).

Большое развитие получил в Аравии не только купеческий, но и ростовщический капитал. Если первый в Коране одобрен, то второй решительно осужден. «Аллах разрешил торговлю и запретил рост» (2 : 276). «Рост» или «лихва», по-арабски «риба’», — ссудные проценты. Мухаммад бичует ростовщиков за неуемную жадность: «Не пожирайте роста, удвоенного вдвойне» (3:125). Это, кстати, свидетельствует о том, что аравийцы подвергались жестокой эксплуатации со стороны ростовщиков. «Рост, удвоенный вдвойне» можно понять не только как 200, но и как 400 процентов. Филиппики Мухаммада против ростовщичества объясняются также тем, что ростовщиками были в основном его идеологические противники — евреи. Иудаизм, в отличие от ислама, поощряет взимание процентов с суммы кредита, но только, правда, в том случае, если финансовая эксплуатация направлена против гоев: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост. Иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь, Бог твой, благословил тебя во всем...» (Втор. 23:19 — 20).

Многие бедуины попадали в вечную кабалу ростовщиков, но борьба пророка против рибы отвечала не только интересам племенной массы, она выражала и чаяния торговцев, нередко оказывавшихся в зависимости от аравийских гобсеков. Отдельные аяты Корана звучат как филиппики против иудеев-процентщиков, например: «...и вот, за несправедливость тех, которые исповедуют иудейство, Мы запретили блага, которые были им разрешены, и за отвращение ими многих от пути Аллаха, и за то, что они брали рост, хотя это было им запрещено, и пожирали имущество людей попусту, Мы и приготовили неверным из них мучительное наказание» (4:158 — 159).

Итак, патриархальный уклад, отраженный в Коране, существовал в обществе, в котором имущественное и социальное неравенство, развитие товарно-денежных отношений достигли, согласно тому же источнику, значительных размеров. Этот уклад проявлялся в основном в виде родо-племенных связей, родо-племенных традиций, которые скорее маскировали социальное неравенство, чем имели самодовлеющее значение.

Раннеисламское движение привело в итоге к созданию феодального государства — Арабского халифата. Поэтому даже априорно закономерно предположить существование в Аравии VII века феодального уклада. Однако и в этом вопросе нужно учитывать влияние на его формирование кочевнических традиций. В кочевом обществе феодальный уклад своеобразен. Наибольшего развития он достигает лишь в отношениях номадов с подчиненным оседлым населением: вожди племен становятся сюзеренами местных правителей, образуя высший слой феодальной иерархии. Во внутриплеменной же среде он почти не развивается. При этом все кочевое общество — племя или союз племен — выступает формально как одно целое в этих отношениях подчинения и господства. Такая ситуация характерна и при других методах эксплуатации оседлых жителей кочевниками: грабительских набегах, захвате пленных для продажи в рабство или получения за них выкупа, сборе дани. Конечно, наибольшую выгоду от всех этих методов эксплуатации фактически имела родо-племенная верхушка, но все же основное острие эксплуатации было направлено вовне племени, на другие этнические группы.

Феодализм прд этом вырастал из данничества, экономически одной из наиболее примитивных форм эксплуатации. Сбор дани характерен для многих раннеклассовых обществ, но особенно — для обществ кочевых скотоводов, взимавших ее с зависимого земледельческого населения, на что одним из первых обратил внимание еще Страбон. Истории известны многие конкретные примеры даннических отношений. А. И. Першиц приводит их, начиная от древнерусского полюдья и кончая подобными обычаями у кельтов, германцев, скандинавов. Однако наиболее широко данничество практиковали, отмечает он, господствующие элиты скифов, сарматов, гуннов, монгольских и тюркских кочевников, афганцев, туарегов и т. д. [20] Першиц А. И. Некоторые особенности классообразования и раннеклассовых отношений у кочевников-скотоводов// Становление классов и государства. М., 1976. С. 304 — 311. Не были исключением из общего правила и аравийские бедуины.

Каким же образом набеги на иноплеменников, захват у них пленных, добычи, обложение их данью превратились у арабов в более развитую, «упорядоченную» форму эксплуатации — феодальную? По мнению И. А. Крывелева, это произошло довольно просто: участвуя в походах против неверных, мусульмане обогащались за счет военной добычи и независимо от своего прежнего имущественного положения занимали места в рядах складывающегося правящего класса, который «возник в ходе образования самого государства... его создали разнородные в социальном отношении группы населения... Чуть ли не целый народ устремился в завоевательные экспедиции, которые превратили его в дальнейшем в господствующий класс...

Поэтому представляется беспредметной постановка вопроса в плоскости того, идеологию какой именно отдельной социальной группировки выражал ислам при своем возникновении» [21] Крывелев И. А. История религий. М., 1976. Т. 2. С. 159 — 160. . Однако, если исходить из сведений исторических источников, дело обстояло не совсем так.

Во-первых, довольно большую долю добычи получал глава общины мусульман (он же и глава государства). Когда им был Мухаммад, он сам определил эту долю: «Если вы взяли что-либо в добычу, то Аллаху пятая часть, и посланнику, и родственникам, и бедным, и путнику» (8:42). Практически вся эта часть шла в государственную, формально общинную казну, распоряжался которой Мухаммад, а позже — его преемники. Иногда Мухаммад присваивал себе всю добычу: если доход от земель Хайбара, захваченного вооруженной силой, стал достоянием общины, то доход от земель Фадака, сдавшегося добровольно, поступал исключительно в личное пользование пророка. Этому порядку, по причине юридической силы прецедента в мусульманском праве, следовали в период арабских завоеваний не только преемники Мухаммада, но и предводители военных отрядов, а ими были, как правило, представители родо-племенной верхушки. Во-вторых, и остальная добыча делилась не поровну: воин, имевший коня, получал втрое больше, чем тот, который его не имел. Войско Мухаммада состояло из конницы и верблюжьей кавалерии. В Коране выражение «гнать коней и верблюдов» означает «сражаться» (59:6). По сообщению Ибн Исхака, только раздел добычи после первой победы мусульман (у Бадра в 624 году) был произведен поровну. Каноническим же образцом стал раздел добычи после уничтожения племени курайза в 627 году: пятая часть — пророку, остальное — воинам, но конник получил три доли, а обычный воин — одну. «Это было в первый раз, когда добыча была разделена на разные доли и пятая часть ее была выделена, — пишет Ибн Исхак, — этому обычаю стали следовать и в дальнейших походах».