Лев Вершинин - Дорога без конца (без иллюстраций)

Ну и хватит теории. К Рождеству 1873 года в Рио решили, что все готово, сеньор Гилл перевел куда следует оговоренные суммы «на общее дело», туда же пришли средства, затребованные из Англии сеньором Баррейро, - и 2 января 1874 в приграничный парагвайский город Пилар прибыл дон Бернардино в сопровождении ближнего круга, - все тех же генералов Патрисио Эскобара, Эрмана Серрано, Хуана Эгаскиза, нескольких полковников и «политического советника» Кандидо Баррейро. У коменданта, Игнасио Генеса, тоже героя войны, на такой случай имелся четкий приказ: стрелять на поражение, однако полковник, всего год назад, если помните, поддержавший правительство, на сей раз вместе со всем гарнизоном (80 солдат) встретил «Тигра Ибикуи» салютом.

Тут же возник экс-президент Риварола, мало кому приятный, зато с полусотней бывалых парней при винтовках. А затем и юный капитан Хосе Долорес Молас, которого, как любимца нижних чинов, сразу отправили по гарнизонам с приказом поднимать войска против окопавшейся в Асуньоне банды, и вскоре, всего за пару недель 130 штыков превратились в 700. Не так уж много, прямо сказать, у правительства втрое больше, зато в штабе и в строю собрался весь цвет армии Марискаля, переживший войну. Так что, уже 12 февраля, незадолго до полудня, генерал Кабальеро развернул свои войска на подступах к Асунсьону, и менее чем через час клочки Нацгвардии полетели по закоулочкам.

Победа была полной. «Душегуб» Феррейра, не чая от победителей ничего хорошего, прямо с поля боя рванул в Аргентину (думая, что ненадолго, но на самом деле, аж на десять лет), а из столицы в лагерь победителей побежали обыватели с цветами, как пишут, «все население». Кроме президента Ховельяноса и его министров, рванувших в посольство Бразилии, а сеньор Араужо Гондим, встретив их приветливо и посоветовав не падать духом, после чего поехал в лагерь победителей вести переговоры о продуктивном компромиссе.

Спорить с представителем Империи не приходилось. Военные действия приостановили, сели за круглый стол. Пришли к консенсусу: никакого Риваролы в Асуньсоне и никакого Феррейры в Парагвае быть не должно, а состав Ассамблеи остается прежним, но все, кто что-то украл, должны вернуть в казну 50% добычи. Плюс правительство компенсирует повстанцам расходы на две «революции» и выплачивает офицерам двойное жалованье за весь период пребывания в отставке, а patriotes (то есть, участников предыдущего мятежа) принимает в армию.

Какое-то время покричав, 17 февраля, наконец, сформировали новый кабинет: Кабальеро - МВД, Барейро - МИД, Серрано – Минюст, Эскобар – шеф полиции. Не обидели и Генеса. А на финансах, разумеется, главный «кошелек революции», сеньор Гилл, прибывший на бразильской канонерке, - и посол Гондим сообщил, что в Рио желают, когда срок сеньора Ховельяноса истечет, видеть президентом именно дона Хуана Баутиста, и никого другого. На протесты же капитана Моласа, от имени младших офицеров требовавшего ареста «мародеров» и суда над ними, ответили мягкой улыбкой и повышением протестантов в чинах.

Итак, хитрый план виконта Параньос увенчался абсолютным успехом. По итогам двухлетней многоходовки, «аргентинская партия», - то есть, либералы, - показав полной непригодность к власти и мышиную вороватость, фактически сошла с арены. Из уважения к партнерам из Байреса оставили на посту только сеньора Ховельяноса, но по факту в качестве декорации. И казалось бы, все сделано, - однако у поймавшего звезду дона Хуана Баутиста были свои соображения.

Прочно сложившийся тандем Баррейро-Кабальеро ему категорически не нравился, без собственного «дона Бернардино», способного, ежели что, оказать реальную поддержку, ему было крайне дискомфортно, и министр финансов начал свою игру, найдя общий язык с генералом Эрманом Серрано, обиженным, что не получил портфель министра обороны. Далее состоялся откровенный разговор с бразильским послом, получившим крупную взятку, затем, наконец, с президентом, формально как-никак остававшимся главой государства, - и через три недели после победы «революции» сеньор Ховельянос, очень довольный таким поворотом событий, издал указ о роспуске «кабинета lopistas».

Реакция последовала мгновенно. В городок Ипаругаи, где теперь командовал гарнизоном Молас, уже майор, пошло письмо за подписями дона Бернардино и всех-всех-всех: президент – мерзавец, Гилл – предатель, Серрано – продажная шкура, так что, собирайте людей. Пора по-настоящему кончать с интиганами, мародерами и ворюгами. И Молас приступил к исполнению.

Однако и сами отставленные министры не медлили. Отправив гонца, они выступили с резким протестом, и после ожесточенной перестрелки на улицах столицы президент с министром финансов убежали в посольство Бразилии, а тираноборцы попытались собрать Конгресс для импичмента «негодяю Ховельяносу», - но неудачно: депутаты предпочли попрятаться кто куда. В итоге, начался бедлам. Посол Кондим, осознав, что никакой бакшиш не стоит того, что скажут в Рио, приказал президенту (вернее, министру финансов, ибо президент впал в прострацию) немедля восстановить статус-кво, к чем Гилл тотчас и приступил, - как повинуясь воле Империи, так и сознавая, что, поторопившись, перегнул палку.

К лидерам военной оппозиции двинулись ходоки, родные и друзья: дескать, путч учинил президент, но дон Хуан Баутиста признает, что не сумел переубедить, и готов полностью компенсировать вину. Любыми гарантиями, постами, звонкой монетой, а размер компенсаций пусть назовут. Упираться генералы, учитывая позицию Бразилии, не стали, так что, к вечеру 4 марта вопрос был исчерпан: в стране вновь появилась стабильная и легитимная власть, и все бы вошло в свою колею, если бы не внезапная проблема по имени Хосе Долорес Молас.

С идеалистами вообще сложно, а Pa’i Lolo, - на гуарани «Смелый мальчик» (так его звала вся страна, поскольку юный майор выдвинулся в первые ряды еще подростком), - был идеалист в кубе. Получив приказ «Отставить!», он сперва обрадовался, - Victoria же! - но выяснив, что жулики и воры, которых, как он ни уговаривал старших, не прогнали в феврале, по-прежнему у руля, подчиняться отказался. Вместо того, собрал совет капитанов и лейтенантов, и те сообща решили начать собственную революцию, дабы извести коррупцию и вернуть Парагваю «старые добрые идеалы». А когда старшие категорически велели угомониться, вместо ответа двинул все, что успел собрать, на Асунсьон.

В столице растерялись. При всем уважении к Кабальеро, Эскобару и Серрано, призывавших солдат не нарушать присягу, к Pa’i Lolo бежали сотнями, и рядовые, и офицеры, и просто уважаемые люди. Вновь объявился и Риварола. Поэтому решили попробовать лаской. 21 апреля в «революционный лагерь» отправился лично генерал Эскобар, у которого вождь повстанцев когда-то начинал ординарцем. С отеческим увещеванием и строго конфиденциальным предложением министра финансов: 2,5 тысячи песо золотом сразу ему, и пусть сам скажет, сколько для солдат. Плюс какая угодно должность.