Адам Бромке - Коммунистические государства на распутье

Пхеньянская пресса отзывается о китайских коммунистах куда лучше, чем о русских. Например, осенью 1963 года северокорейская печать критиковала «Всемирную историю», выпущенную Академией наук СССР, за умаление вклада Кореи в историю и снижение роли партизан Ким Ир Сена, назвав все это «достойным крайнего сожаления» и «нетерпимым» [156] См, «Нодон синмун», 20 сентября 1963 г. . Корейские газеты характеризуют советский вклад 6 послевоенные усилия Кореи как «духовную и материальную помощь в деле нашего восстановления после войны», но коммунистический Китай превозносят куда горячее: «…китайские народные добровольцы продемонстрировали свой подлинно нравственный характер интернациональных бойцов. Они защищали каждое дерево, каждый стебель травы как свои собственные и во время жестокой битвы делили с корейским народом радость и горе» [157] См. «Миньжу чосон», Пхеньян, 25 октября 1963 г. 21 февраля 1964 г. в редакционной статье той же газеты о китайском народе говорится как «о нашем близком, дорогом соседе и надежном товарище по оружию». .

С самого начала китайско-советского конфликта Северная Корея симпатизировала идеологическим и внешнеполитическим позициям Китая, но в конце 50-х и начале 60-х годов эта симпатия переросла в поддержку. На первых порах поддержка, хотя и недвусмысленная, все еще формулировалась так, что допускала примирение между Пекином и Москвой На основе воинствующей антиамериканской политики. На XXII съезде КПСС Ким Ир Сен присоединился к китайцам, защищая албанцев от обвинений Хрущева. В своем последующем докладе Центральному Комитету Трудовой партии Кореи в ноябре 1961 года он восхвалял Советский Союз как авангард международного коммунизма, но не поддержал осуждение Сталина. Линия Ким Ир Сена сводилась к тому, что, мол> все это внутренний советский вопрос, не имеющий значения для Трудовой партии Кореи, и что коммунистические партии, будучи полностью равноправными и независимыми, должны свободно решать, желают ли они делиться друг с другом своим опытом. Он намекнул, что не видит причин следовать советам Хрущева [158] См. Alexander Dallin (ed.), Diversity in International Communism — A Documentary Record, 1961—1963, New York, 1963. . И действительно, вскоре после этого он направил дружественное приветствие албанцам [159] В 1964 г. северокорейская пресса подчеркивала свою поддержку албанцев, указывая на «правильное руководство Албанской партией труда, возглавляемой товарищем Энвером Ходжей», и на «прозорливое руководство Албанской партии труда». См., например, «Нодон синмун», 17 февраля 1964 г. и поносил югославских ревизионистов, отказался проводить у себя какую бы то ни было десталинизацию и поддержал китайское, а не советское истолкование китайско-индийского конфликта о границе.

До сих пор еще не было прямых северокорейских нападок на Хрущева и «современных советских ревизионистов». Одной из причин относительной сдержанности Ким Ир Сена, быть может, явился государственный переворот в Южной Корее, совершенный Пак Чжон-хи в мае 1961 года. Видимо, этот переворот вызвал в Пхеньяне опасение вторжения с юга. Ким Ир Сену, судя по всему, были нужны военные гарантии как со стороны СССР, так и со стороны Китая. Он посетил советскую столицу 6 июля, а через несколько дней и Пекин подписания двусторонних военных пактов. Своим первым маршрутом он подтвердил, насколько для него, как и прежде, важна поддержка Советского Союза против любой угрозы извне.

Когда после кубинского «ракетного кризиса» в июле 1962 года вновь разгорелся китайско-советский конфликт, обострявшийся затем на протяжении 1962 и 1963 годов, Ким Ир Сен был вынужден ясно определить свою позицию, даже если это влекло за собой риск оказаться в антагонистических отношениях с Советами. И если решение Ким Ир Сена можно было понять из его действий в 1961 году, то его заявления в 1962 году и впоследствии давали представление о том, как далеко он готов пойти, противодействуя хрущевской политике «мирного сосуществования».

Ким Ир Сен критиковал политику Хрущева на Кубе как умиротворение «империализма США». Он отказался участвовать в «социалистическом разделении труда» в рамках СЭВа. а у себя в стране подчеркивал необходимость экономической самостоятельности. В 1963 году прекратился выпуск корейского издания покровительствуемого Советами журнала «Проблемы мира и социализма». В июне того же года Цой Ен-ген, президент КНДР, и китайский президент Лю Шао-ци опубликовали совместное заявление, в котором «с удовлетворением» отмечали свое «крепнущее единство в общей борьбе против империализма и современного ревизионизма» [160] Теплота китайско-корейских отношений после визита Лю Шао-ци подчеркивается также и тоном, в котором выдержано приветственное послание Ким Ир Сена Мао Цзэ-дуну по случаю семидесятилетия последнего. (25 декабря 1963 г. отдел международного вешания Пхеньянского радио передал это послание на английском языке.) В нем говорилось о «вожде великого китайского народа, выдающемся деятеле международного коммунистического движения и близком друге корейского народа», о «творческом применении всеобщей правды марксизма-ленинизма». Приветствие завершалось словами: «Вы внесли великий вклад в дело зашить чистоты марксистско-ленинского учения от посягательств империализма и ревизионизма…» . В августе официальная газета «Нодон синмун» и радио Пхеньяна выступили против Договора о частичном запрещении ядерных испытаний как «практически лишенного смысла», но в отличие от китайцев не обвинили Хрущева в намерении помешать Китаю получить ядерное оружие [161] 6 декабря 1963 г. «Нодон синмун» опубликовала редакционную статью, которая также передавалась по Пхеньянскому радио на английской языке. В ней следующим образом излагалась позиция Кореи в отношении Договора о запрещении ядерных испытаний: «Договор о частичном запрещении ядерных испытаний, состряпанный по указке империализм США, является хорошим примером, показывающим, к чему приводит «подчинение» империалистической политике. И действительно, подписание Московского договора никоим образом не было «победой миролюбиво внешней политики». Оно узаконило шантаж империализма США и дало ему новый шанс достигнуть своей агрессивной цели». В другой радиопередаче из Пхеньяна, состоявшейся в тот же день, покойный президент Кеннеди был назван «главным военным преступником». .

Выводы, к которым пришла Северная Корея по главным вопросам, разделявшим Китай и Советский Союз, были изложены в 1963 и 1964 годах в ряде политических заявлений. Особенно важной в этом отношении была пространная передовая «Нодон синмун» за 27 января 1964 года, которую широко цитировали в своих публикациях китайские и японские коммунисты. Официальный голос Северной Кореи обвинял «современных ревизионистов» и «некоторых лиц» (подразумевался Хрущев) за упорное отстаивание ими стратегии «мирного сосуществования», за стремление убедить афроазиатские и латиноамериканские народы не вести национально-освободительную борьбу. Такая стратегия, писала газета, вызывает «недуг мира» и может привести к «идеологическому разоружению» революционного движения, особенно в афроазиатском и латиноамериканском районах, этих «главных районах» решающей борьбы против «империализма США», северокорейцы, так же как и Мао, отрицали, что появление ядерного оружия изменило характер войны и что в ядерный век местные и революционные войны связаны с серьезной проблемой их возможного перерастания в ядерную войну, наконец, в редакционной статье говорилось, что разногласия, возникшие в международном коммунистическом движении, приобрели теперь принципиальный характер и что «марксисты-ленинцы, несправедливо исключенные из некоторых партий», имеют право создавать собственные (соперничающие) партийные организации.