Адам Бромке - Коммунистические государства на распутье

Северная Корея граничит с СССР в своем северо-восточном «углу» и имеет длинную границу с коммунистическим Китаем. Поддержка со стороны одной из этих держав (а еще лучше со стороны и той и другой) остается важным фактором до тех пор, пока у 38-й параллели противостоят друг другу коммунистические и антикоммунистические вооруженные силы. Раздел полуострова наводит на мысль о третьем решающем моменте, определяющем политику КНДР. Пока в Южной Корее размещены американские войска и существует ясное обязательство США защищать Корейскую республику от внутренней и внешней коммунистической агрессии, Пхеньян не может ожидать воссоединения страны на коммунистических условиях. Более того, присутствие США в Северо-Восточной Азии рассматривается в северокорейской столице не только как препятствие на пути к достижению коммунистических целей, но и как потенциальная угроза самому существованию коммунистического режима.

Поэтому Северная Корея во многих отношениях стоит перец теми же проблемами и осаждается теми же заботами, что и Северный Вьетнам и коммунистический Китай. Всем им приходится бороться с соперничающими правительствами, поддерживаемыми Соединенными Штатами. Все они не получили полного международного признания и не в состоянии добиться доступа в Организацию Объединенных Наций. Все хотят объединить свои разделенные страны под коммунистическим правлением, но это их желание разбивается о сопротивление некоммунистического мира, и особенно Соединенных Штатов. Поэтому озабоченность действиями «империализма США» играет главную роль в политике коммунистического Китая, Северной Кореи и Северного Вьетнама, но не коммунистической Внешней Монголии, режим которой не ущемляется непосредственно присутствием американских вооруженных сил в Азии.

До начала корейской войны 1950—1953 годов Северная Корея и Ким Ир Сен находились под строгим советским контролем и внутренняя политика Кореи следовала советскому примеру. Но в 50-х годах ряд факторов обусловил снижение советского и усиление китайского влияния в коммунистической Северной Корее: успешный захват власти Мао Цзэ-дуном в 1949 году; массовое участие китайских «добровольцев» в корейской войне на стороне северокорейцев; пребывание китайских вооруженных сил в Северной Корее даже после перемирия 1953 года; внутренняя борьба в среде советского руководства после смерти Сталина в том же году; последовавшие за этим затруднения Советов в смысле контролирования событий в Восточной Европе; менее воинственная антиамериканская линия хрущевского режима и настояния Хрущева на десталинизации (что, очевидно, претило настроенному на сталинистский лад Ким Ир Сену). К 1956 году советское и Китайское влияния на решения Северной Кореи, по-видимому, достигли равновесия, что дало Ким Ир Сену большую свободу выбора между советскими и китайскими образцами и политикой. Показательно, что, когда позиции Ким Ир Сена оказались под угрозой во время последней фазы фракционной борьбы в 1956 году, оба его коммунистических соседа послали (или Ким Ир Сен попросил их послать) в Пхеньян высокопоставленных арбитров, а именно маршала Пын Дэ-хуая и заместителя премьера Анастаса Микояна.

К 1960 году прокитайская ориентация Ким Ир Сена стала предметом внимания общественности. Однако в послесталинском коммунистическом мире появилась возможность того, чтобы тот или иной коммунистический режим встал на идеологические и внешнеполитические позиции Москвы или Пекина, не обязательно подчиняя себя при этом их диктату и не подражая их внутренней политике. Это, пожалуй, подтверждается примером Северной Кореи в 60-х годах.

Со времени Бухарестского совещания представителей Коммунистических партий в июне 1960 года и на всех последующих международных встречах, на которых происходили столкновения между Москвой и Пекином, Трудовая партия Кореи все более определенно и открыто поддерживала политические позиции китайцев. Однако в самой Северной Корее Ким Ир Сен обнаружил все усиливающуюся тенденцию к самопрославлению: он и специалист по партизанской войне [153] Гленн Пейдж подчеркивает, что «если о Ким Ир Сене и говорят, что он партизанил в Китае по крайней мере в течение одного десятилетия, но он вовсе не считает Мао Цзэ-дуна кладезем революционной мудрости и мастером партизанской стратегии». См. написанную им главу «North Korea and the Emulation of Russian and Chinese Behavior», в сборнике: Barnett (ed.), op. cit., подтверждающую наше понимание политики Ким Ир Сена. , и мудрый плановик, и теоретик — и все чаще стал настойчиво подчеркивать необходимость «самостоятельного» курса. В этом, быть может, частично отразилась реакция Ким Ир Сена На экономическое давление Москвы, пытавшейся заставить его согласиться с советской политикой. Но под руководством Ким Ир Сена корейские коммунисты, видимо, намечают свой собственный курс — курс «кимизма», не являющегося ни маоизмом, ни хрушевизмом.

Северная Корея не последовала за Мао Цзэ-дуном, когда он проводил свою камланию либерализации под лозунгом «Пусть расцветают сто цветов». Утверждение, будто северокорейское движение «Крылатый конь», рассчитанное на огромное ускорение развития корейской экономики, было подсказано китайским «большим скачком вперед» 1958 года, представляется сомнительным. (Северокорейцы подчеркивают, что их движение началось в декабре 1956 года [154] См., например, «Нодон синмун», 12 декабря 1963 г. , когда китайцы еще и не думали о столь смелых экономических экспериментах.) Сельскохозяйственная политика Северной Кореи представляет собой нечто большее, чем простую копию китайского образца; то же относится и к ее программе индустриализации. По результатам и та и другая оказались намного успешнее того, что достигли китайцы. Даже сегодня, когда Ким Ир Сен присоединился к Мао по ключевым идеологическим вопросам, создается впечатление, что северокорейская внутренняя политика проводится независимо от советов Пекина. Так, в письме, разосланном Центральным Комитетом Трудовой партии Кореи ее членам (осень 1963 года), говорилось, что отныне главные силы партии должны быть направлены на производство потребительских товаров, «чтобы в течение одного или двух лет добиться эпохального повышения жизненного уровня». Это письмо написано в тоне, напоминающем скорее Хрущева, тоже ратующего за товары широкого потребления, нежели Мао, призывающего к ограничениям:

«Партия намерена полностью осуществить вековые чаяния народа, который хочет жить в домах, крытых черепицей, хочет носить шелковые одежды, хочет есть рис и суп с мясом И вести культурный образ жизни. Мы должны разрешить все задачи, чтобы наш народ мог жить зажиточной и культурной жизнью, какой живут другие народы…» [155] «Кынночжа», ежемесячник ЦК Трудовой партии Кореи, 20 сентября 1963 г.