Адам Бромке - Коммунистические государства на распутье

Задача Китая осложняется еще и тем, что социальная, культурная и экономическая политика МНР в течение долгого времени была подражанием политике Советского Союза и что монгольский административный и партийный аппарат создан по советскому образцу и поддерживает тесные связи с соответствующими советскими органами. Так, Внешняя Монголия имеет свой Великий народный хурал, который соответствует Верховному Совету в Москве и, следуя советскому стилю. В 1963 году избрал в качестве заместителя председателя «знатную доярку». Когда был жив Сталин, МНР имела своего «маленького Сталина», маршала Чойбалсана, скончавшегося за год до смерти советского идола, а теперь, когда Советский Союз контролируется Хрущевым, Внешней Монголией правит его монгольский аналог, Цеденбал, который, подобно совстскому лидеру, является премьером своей страны и Первым Секретарем Монгольской народно-революционной партии. Эта партия в свою очередь организована по образу и подобию КПСС и поддерживает с ней тесные связи. Многие из ее работников подготовлены в СССР и выезжают на длительные сроки в Советский Союз, чтобы ознакомиться с «идеологической работой» КПСС. Так, весной 1964 года, когда Суслов, выступая на заседании Центрального Комитета КПСС, резко нападал на КПК, делегация Монгольской народно-революционной партии из высокопоставленных лиц находилась три недели в Советском Союзе.

Позиции Пекина в Улан-Баторе остаются слабыми; с самого начала китайско-советского конфликта лидеры МНР последовательно поддерживали советскую точку зрения по всем главным вопросам, разделяющим две великие коммунистические державы.

Решения исторических XX, XXI и XXII съездов КПСС неизменно принимались с одобрением в Улан-Баторе и находили отражение во внутренней и внешней политике Внешней Монголии. Однако в отдельных случаях, когда изменения в советской политике ущемляли монгольские национальные чувства, лидеры МНР были в нерешительности, следовать ли им за советским руководством или же остановиться на полпути к этой унификации, которой от них требовали. Особенно это подтверждается на примере десталинизации. Покойный маршал Чойбалсан, всячески поощрявший «культ своей личности», бил свергнут с пьедестала после того, как Хрущев выступил с нападками на маршала Сталина, и монгольская партия в Конце концов тоже начала бороться со сталинизмом в своей стране. Но прах Чойбалсана не был убран из мавзолея в Улан-Баторе, как это сделал Хрущев с прахом Сталина в кремле.

Со времени Московского совещания в 1960 году и до сегодняшнего дня монгольские лидеры безоговорочно равняются на своих советских учителей во всех главных международных вопросах, даже если это влечет за собой столкновение с китайцами. На XXII съезде КПСС и в дальнейшем они с ожесточением критиковали албанских врагов Советского Союза. Они яростно обрушивались на догматизм и ультралевацкие тенденции — то есть против китайцев, — но в адрес Тито они говорят только добрые слова.

Подобно Хрущеву, Цеденбал и его правительство осудили нападение китайцев на Индию. В радиопередаче из Улан-Батора 27 января 1964 года говорилось, что монгольский лидер отправил премьер-министру Неру послание, содержавшее следующий абзац, надо думать, вызвавший гнев китайцев:

«Монгольский народ радуется успехам, достигнутым индийским народом з укреплении его независимости и в развитии экономики и культуры страны. Мы убеждены, что дружественные отношения между монгольским и индийским народами будут развиваться и шириться в интересах мира в Азии и во всем мире. Я пользуюсь случаем, Ваше Превосходительство, чтобы пожелать Вам доброго здоровья и всего наилучшего, а также дальнейшего развития и процветания дружественному индийскому народу».

В дни кубинского ракетного кризиса монголы полностью поддерживали Хрущева. Например, в передовой статье, напечатанной в газете «Унэн» за 23 ноября 1963 года, говорилось, что «опасный кризис в районе Карибского моря получил мирное разрешение благодаря спокойной и мудрой политике Советского Союза». А человека, ответственного за эту политику, премьера Хрущева, улан-баторская пресса продолжала характеризовать как «мудрого и испытанного марксиета-ленинца». Эти термины никогда не применялись в отношении его соперника Мао Цзэ-дуна, чье имя вообще редко упоминается в документах, исходящих из Внешней Монголии.

В решающем вопросе о войне и ядерном оружии Москва имеет в лице Внешней Монголии стойкого союзника. Цеденбал и его коллеги время от времени подчеркивают необходимость мирного сосуществования и указывают на угрозу ядерной войны. Желая подчеркнуть свою поддержку советской политики, МНР поторопилась подписать Договор о частичном запрещении ядерных испытаний всего через три дня после того, как под ним поставили свои подписи Соединенные Штаты, Великобритания и СССР. О том, как монгольские лидеры относятся к связанным с этим вопросам, видно из редакционной статьи «Унэн» за 6 декабря 1963 года, содержащей следующий важный абзац:

«Основной политической проблемой на данном этапе является дилемма — война или мирное сосуществование. В Московском заявлении говорится, что в настоящий момент, когда мир разделен на две системы, единственно правильным принципом в международных отношениях является принцип мирного сосуществования между государствами с различными общественными системами, выдвинутый В. И. Лениным и пошедший себе отражение в Московском заявлении, в решениях XX и XXI съездов КПСС и в документах других коммунистических и рабочих партий. МНРП всегда руководствовалась и будет впредь руководствоваться этим принципом. Принцип мирного сосуществования между государствами с различными общественными системами никоим образом не является препятствием для революционного и национально-освободительного движения… Московский Договор о частичном запрещении ядерных испытаний — большая победа политики мирного сосуществования и шаг по пути предотвращения мировой войны. «Генеральная линия», выдвинутая руководителями Китайской Народной Республики в противовес генеральной линии международного коммунистического движения… является левацко-оппортунистической линией… позицией пустого теоретизирования…»

В целом монгольский подход к китайской проблеме вплотную сближается с советским курсом. В 1963 и 1964 годах антикитайский тон Улан-Батора усилился [149] Например, в ноябре 1963 г. «Намын амьдрал», теоретический орган Центрального Комитета Монгольской народно-революционной партии, критиковал лидеров КПК за то, что те «полностью потеряли стыд». В статье, говорилось также об «ошибочной и недостойной политике лидеров китайской коммунистической партии, которая имеет целью вызывать разногласия… в рядах мирового коммунистического движения». и печать МНР добросовестно воспроизводила главные советские нападки на Пекин. Когда в начале апреля 1964 года «Правда» опубликовала засекреченный до того доклад Суслова, сделанный им 14 февраля на Пленуме Центрального Комитета КПСС, «Унэн» всего несколько дней спустя (8 апреля) поместила на своих страницах этот доклад, несмотря на содержавшиеся в нем суровые обвинения китайцев.