Питер Франкопан - Первый крестовый поход: Зов с Востока

Ветер перемен, начавшихся в 1094 году, вознес иностранцев на недосягаемую высоту. Император все больше полагался на норманна Петра Алифу, который пришел на службу десятью годами ранее {342} 342 Деяния франков. С. 166. . Императорский флот был отдан под командование Ландульфа (ломбардца, судя по его имени). Этот человек стал первым чужестранцем, который возглавил военный флот Византии {343} 343 Анна Комнина. С. 313. . Всегда надежный Татикий тем временем занял самую высокую должность в армии. Во время Первого крестового похода ему также будут поручать самые деликатные и важные задачи {344} 344 Там же. С. 299. .

Мало кто из высокопоставленных чиновников пережил чистки. На важных должностях остались Георгий Палеолог и Иоанн Дука. Первый ревностно отстаивал интересы императора во время переговоров с крестоносцами, в то время как второй вместе с Константином Далассином возглавлял кампанию по освобождению западных областей Малой Азии {345} 345 Там же. С. 220–221, 246–247; 250. . Однако освобождение от старой гвардии таило в себе риски. Чтобы одним махом убрать всех сторонников Диогена и остальных недовольных, империю пришлось бы обезглавить. Поэтому чистки носили поэтапный характер. Никифору Мелиссену, например, позволили остаться на службе в течение нескольких месяцев после раскрытия заговора – весной 1095 года он принимал участие в кампании против половцев под пристальным наблюдением только что повышенных в должностях старших командиров, после чего тихо исчез из вида {346} 346 Там же. С. 267. О смерти Мелиссена см.: Peter Lambecius, Commentariorum de Augustissima Biblioteca Caesarea Vindobonensi, 8 vols. (Vienna, 1665–79), 5, col. 537. См. также: D. Papachryssanthou, 'La date de la mort du sébastokrator Isaac Comnène', Revue des Etudes Byzantines 21 (1963), p. 252. .

Несмотря на все принятые меры, власть Алексея I оставалась нестабильной. Это особенно ярко проявилось в начале 1095 года, когда пришли новости о том, что свирепый половецкий вождь Тогортак переправился через Дунай и вторгся на территорию империи. В рядах половцев шел человек, утверждавший, что его зовут Лев Диоген и он является одним из сыновей императора Романа IV. Он хотел воспользоваться недовольством в Византии и пройти путем Никифора Диогена, его «брата». Лев Диоген привел половцев к городу Адрианополю во Фракии и подверг его долгой осаде. Сами кочевники тем временем сеяли панику и разрушения на Балканах {347} 347 Анна Комнина. С. 267; The Russian Primary Chronicle, tr. S. Cross, and O. Sherbowitz-Wetzor (Cambridge, Mass., 1953), p. 180. . Несмотря на то что половцев удалось в конце концов вытеснить за Дунай, кризис в Византии не ослабевал.

Однако основной проблемой, требующей незамедлительного решения, оставалось восстановление контроля над Малой Азией и в особенности освобождение Никеи. Предыдущие попытки Алексея I овладеть городом хитростью, купить его или попытаться сокрушить его оборону ни к чему не привели {348} 348 Анна Комнина. С. 265–274. . Оставался только один путь – длительная осада. Но для ее осуществления было необходимо сосредоточить большую массу войск, идеально подготовленных для штурма крупных и хорошо укрепленных городов. Необходимые Алексею I человеческие ресурсы и технологии можно было получить только из одного источника.

Десятилетия, предшествовавшие Первому крестовому походу, были отмечены появлением и укреплением чувства христианской солидарности, общей истории и судьбы, объединявшей Восток и Запад. Этот процесс в значительной степени объяснялся более интенсивным перемещением людей и идей по Европе, но также сознательно поддерживался византийской пропагандой.

Естественно, взаимодействие между Западом и Востоком существовало всегда, но из-за стремления Византийской империи привлечь западных рыцарей в Константинополь в XI веке под него подвели организационную основу. В Лондоне даже существовала вербовочная контора, куда зазывали стремящихся к славе и желающих испытать счастья и где византийские чиновники заверяли тех, кто хотел рискнуть отправиться на Восток, что о них в Константинополе позаботятся {349} 349 J-C. Cheynet, 'Les Sceaux byzantins de Londres', Studies in Byzantine Sigillography 8 (2003) pp. 85–100; also J-C. Cheynet, 'Le rôle des Occidentaux dans l'armée byzantine avant la Première Croisade', in E. Konstantinou (ed.), Byzanz und das Abendland im 10. und 11. Jahrhundert (Cologne 1997), pp. 111–28. . В столице империи держали под рукой штат переводчиков, которые приветствовали прибывших на службу басилевсу {350} 350 Напр.: V. Laurent, Le Corpus des sceaux de l'empire byzantin II: L'administration centrale (Paris 1981), no. 469 (Bulgarian); G. Zacos, Byzantine Lead Seals II, compiled and ed. J. Nesbitt (Bern, 1984), no. 706 (interpreter to the English); ibid. (Anglo-Saxon); Laurent, Le Corpus des sceaux de l'empire byzantine, no. 991 (interpreter of the fleet). .

Временами кажется, что в Западной Европе даже пытались воспрепятствовать жаждущим приключений молодым людям покидать родной дом. В письме, написанном в конце XI века Ансельмом, настоятелем влиятельного монастыря в Ле-Беке (Нормандия) и позднее епископом Кентерберийским, молодому норманнскому рыцарю по имени Вильям, отмечается, что византийцы предлагают соблазнительное вознаграждение. «Не давайте завлечь себя заманчивыми обещаниями, – советовал Ансельм, – следуйте своей судьбе и призванию, избранному для вас Богом, и станьте монахом». Возможно, Вильям прислушался к этому совету, а может быть, и нет: в том же письме говорится, что его брат уже отправился в Константинополь и Вильям последует по его стопам {351} 351 F. Schmitt (ed.), S. Anselmi Cantuariensis archiepiscopi opera omnia, 6 vols. (Edinburgh, 1938–61), 3, pp. 252–5. .

Византия с радостью воспринимала этот стабильный приток рыцарей даже до прихода к власти Алексея I. В отличие от императорской армии, в которой преобладала пехота, в западноевропейских армиях делался упор на кавалерию. Технический прогресс в области вооружения и доспехов привел к тому, что рыцарь, передвигающийся верхом на тяжелом коне, стал мощной боевой единицей. Развитие тактики только усиливало превосходство: западная кавалерия более уверенно держала строй как в наступлении, так и в обороне {352} 352 См., напр.: J. Shepard, 'The uses of the Franks in 11th Century Byzantium', Anglo-Norman Studies 15 (1992), pp. 275–305. . Благодаря дисциплине всадники из Западной Европы представляли опасность даже для таких проворных и стремительных противников, как печенеги и турки, целью которых было расколоть боевые порядки врага на отдельные отряды, после чего уничтожить их по частям.

Однако не все в Константинополе были рады появлению этих амбициозных гостей с Запада. Неприязнь к Эрве Франгопулу (дословно – «сыну франка»), который добился огромных успехов в отражении нападений турок в Малой Азии в 1050-х годах, получил от императора в награду плодородные земельные угодья и высокий титул, была столь велика, что он закончил свои дни на дне Средиземного моря с камнем на шее {353} 353 John Skylitzes, p. 486; Michael Attaleiates, pp. 122–5, Matthew of Edessa, II.19, p. 101. . Роберт Криспин, еще один выходец с Запада, вызвал зависть византийских аристократов за свои подвиги. Он встретил смерть не на поле боя, сражаясь с турками, а выпив яд, поднесенный одним из соперников в Константинополе. По крайней мере такие слухи ходили по Европе {354} 354 Patrologia Latina, 150, col. 737. .