Джон Эплби - Иоанн, король Англии. Самый коварный монарх средневековой Европы

Бароны, однако, были настроены иначе. Они оставались в Лондоне со всеми своими силами и не выказывали намерения расходиться. Они с недоверием наблюдали за королем, и, вероятно, Иоанну казалось, что они снова готовятся применить силу, накапливая недовольство. Чтобы поддержать свой боевой дух, продемонстрировать силу и обеспечить зрелище для своих друзей и союзников, жителей Лондона, они 6 июля устроили турнир в Хаунслоу.

Роберт Фицуолтер, «маршал армии Бога и Святой церкви», и другие видные представители этой армии пригласили письмом на турнир Вильгельма д’Альбини. После того как он бросил короля в мае, Вильгельм поддерживал баронов при Раннимеде, а потом удалился в свой замок Бельвуар. Они указали на стратегическую важность Лондона и предупредили, что некоторые люди только и ждут, чтобы они покинули город, поэтому они не сделают этого. Они согласились провести турнир, ради обеспечения безопасности — своей и Лондона, — и предложили Вильгельму явиться с лошадьми и оружием и покрыть себя славой. В конце письма Роберт Фицуолтер добавил: «Тот, кто окажется лучшим, получит медведя, который некая леди пошлет на турнир».

Возможно, потому, что у него уже был медведь, Вильгельм не принял приглашения и остался в Бельвуаре.

Даже если у него когда-то было намерение придерживаться положений хартии и подчинить свои действия враждебному контролю баронского комитета, Иоанн быстро осознал, что они продолжают замышлять недоброе — недаром же они остались в Лондоне. Соответственно он начал принимать меры, чтобы освободиться от унизительного соглашения и отомстить опозорившим его людям. Если верить Роджеру Вендоверскому, он желал нанести удар по своим врагам одновременно двумя мечами, духовным и материальным. Чтобы заточить духовный меч, он послал Пандульфа в Рим, чтобы тот показал папе хартию и, несмотря на обещание не делать этого, потребовал освободить его от клятвы соблюдать ее.

Льстивый язык письма, которое Пандульф повез в Рим, являет собой разительный контраст с весьма несдержанными выражениями, использованными Иоанном при обращении к папе ранее.

«Почтенному сеньору и святейшему отцу Иннокентию, милостью Божьей верховному понтифику, от Иоанна, милостью Божьей короля Англии и пр.: приветствие и глубокое почтение, причитающееся сеньору и отцу.

Мы почтительно склоняемся перед вашим святейшеством и приносим вам нашу безмерную благодарность за внимание и отеческую заботу о нашем благе и защите королевства Англии. Хотя черствость сердец английских прелатов и их непокорность злонамеренно препятствуют воплощению в жизнь вашей благочестивой предусмотрительности.

Мы преданно чтим искреннее доброжелательство, которое ваше святейшество испытывает к нам и которое, хотя в настоящее время оно считается бесполезным горделивыми и злокозненными глупцами, несет нам мир и безопасность, а нашим врагам — смятение и страх.

Хотя Пандульф, ваш преданный иподиакон и избранный епископ Нориджа, крайне необходим нам в Англии, поскольку он верно и преданно поддерживает честь Римской церкви, нашу и нашего королевства, мы не видим другого способа сообщить вашему святейшеству о положении нашем и нашего королевства — только через него.

Поэтому мы, хотя и с большой неохотой, посылаем его к вашим ногам и всеподданнейше просим, чтобы, услышав от него и других наших преданных посланцев об оскорблениях, нанесенных вам в нашем лице, вы проявили отцовскую озабоченность для руководства нашим королевством и сохранения нашего достоинства. Ваша непревзойденная осмотрительность, безусловно, подскажет вам, как целесообразно поступить, ведь, милостью Божьей, вы всегда руководствовались ею.

Уверен, что мы имеем в вашем лице и апостольском престоле друга и единственного защитника — после Бога — и надеемся на вашу защиту и покровительство».

«Другие преданные посланцы» — это члены впечатляющей делегации, в которую входили епископы Бордо и Дублина, Ричард де Марискис, королевский канцлер, аббат монастыря в Бьюли, Джон Маршал и Джеффри Латтерел. Письмо, которое они везли, было призвано еще больше настроить папу против баронов. «Хотя графы и бароны Англии были преданы нам, прежде чем мы отдали себя и нашу землю вашему правлению, — писал Иоанн, — с этого момента и по этой причине, как они публично заявляют, они поднимаются против нас».

Для подготовки материального меча в какой-то период в течение лета Иоанн послал своих доверенных слуг, Уолтера Грея, епископа Вустера, Ричарда де Мариско, Уильяма Джернона и Гуго де Бове, на континент, чтобы попытаться собрать там армию. Его люди были уполномочены предлагать земли и деньги всем, кто согласится вступить в его армию, и гарантировать солдатам оплату. Этим силам было приказано собраться в Дувре в Михайлов день. Управители королевских замков по всей Англии получили приказ собирать продовольствие и оружие и подготовиться к защите замков.

Когда Пандульф и другие гонцы прибыли в Рим, они сообщили Иннокентию обо всем, что произошло между Иоанном и баронами, и передали ему копию хартии. Прочитав ее, Иннокентий воскликнул: «Неужели английские бароны пытаются свергнуть короля, отмеченного крестом крестоносца и находящегося под защитой Святого престола, чтобы передать владения Римской церкви другому? Мы не позволим этому случиться».

После обсуждения с кардиналами 24 августа Иннокентий издал буллу, в которой были перечислены обиды, нанесенные «нашему дражайшему сыну во Христе Иоанну, славному королю Англии» его баронами. Папа, как сеньор Англии, под угрозой отлучения запретил королю соблюдать положения хартии, а баронам и их помощникам — заставлять его выполнять эти положения и объявил документ не имеющим законной силы.

Одновременно он направил письмо «благородным людям Англии», приказав им отказаться от хартии, которую они получили силой и угрозами и которой сделали себя и судьями, и палачами. Иннокентий велел направить представителей на предстоящий Латеранский собор, чтобы они предстали перед ним. Тогда, с оптимизмом заявил папа, он устроит дела так, чтобы король не был ущемлен и люди жили в мире и пользовались свободами.

Аннулирование хартии папой, единственной властью, которую бароны признавали над собой и королем, стало очевидным успехом Иоанна в использовании духовного меча. Противоречия из-за выборов архиепископа Йорка дали ему возможность унизить Стефана Лэнгтона, которому он никогда не доверял и который — в этом король легко сумел себя убедить — был одним из зачинщиков баронского восстания, всячески помогавшим мятежникам.

Архиепископский престол Йорка оставался вакантным после смерти Джеффри, сводного брата короля, в изгнании в 1212 году. В тревожном июне 1215 года — едва ли это время можно было считать благоприятным — каноники встретились, чтобы выбрать архиепископа. Иоанн направил им из Раннимеда письмо, в котором рекомендовал на этот пост Уолтера Грея, недавно рукоположенного епископа Вустера, бывшего канцлера королевства и брата Джона Грея, епископа Нориджа. Уолтер получил образование в Оксфорде, и каноники Йорка, вероятно почти все выходцы Кембриджа, отвергли его, поскольку он был, по их мнению, неграмотным. Вместо него они выбрали, по причине его большой учености, одного из своих коллег-каноников, Симона Лэнгтона, младшего брата архиепископа Кентерберийского.