Иван Оченков - Царь

- Совсем осатанел, старый хрыч, - хмыкнул Вельяминов, - не хватало еще басурманам наших девиц дарить.

- Грузинские цари дарят, - пожал плечами боярский сын, - бывает даже царских дочерей.

- Видать тяжко им приходится, - задумчиво протянул Романов, - раз детьми откупаются.

- Что шах про торговлю сказал? - проигнорировал я проблемы Багратионов.

- Да шах не против. Вот только...

- Что, только?

- Ну, он, как водится, такими делами заниматься не стал, а велел визирям своим, а те поначалу вельми обрадовались, потом заскучали, потом бакшиш*** просить вздумали.

- Вот, паразиты, нигде своего не упустят! Шаху не жаловались?

- Так шах не каждый день принимает, дела приходится через визирей вести, а им, сказывали, купцы местные заплатили, да так богато, что те словно оглохли.

- Вот, значит как. Не хотят мусульмане конкуренции...

- Да какие мусульмане, государь! Сами кызылбаши только воевать, али грабить, а по торговле у них все больше армяне. А они хоша и христианского роду племени, а иной раз к единоверцам хуже собак. Только пусть тебе про эти дела, государь, сам дьяк расскажет. А то я многого не ведаю, еще перевру по простоте своей, али недомыслию...

- Ладно, а скоро ли посольство прибудет?

- Так они с персидским послом и шахскими дарами по Волге идут, со всем, значит, бережением.

- Дарами говоришь?

- Да, государь, и богатыми! Там и шелка драгоценные, и злато серебро с камнями самоцветными, а еще звери заморские!

- Какие еще звери?

- Ну как же, пардусы****, соколы, а еще слон.

- Что? Какой к богу слон!

- Известно какой, индейский. Здоровый зараза и жрет много!

- Блин, вот слона то мне и не хватало для полного счастья!

- А то! Сказывают, что такового зверя ни у одного государя в Европе нету.

- А шведы с немцами как съездили?

- Да пес их знает! Расторговались с прибытком, этого не отнять, а что там дальше, не ведаю. Охти мне, государь, совсем запамятовал! Тот немец, которого все Крузиосом зовут, все время чертежи земель делал, и велел копию тебе отвезти. Говорит, де, сохраннее будет. Мол, ваш царь наукам учен, и если что случится, то сможет разобрать.

- Не понял, а что случится то?

- Да захворал он дорогой.

- А где копии?

- Сей момент, представлю.

Я думал, что карта будет в тубусе, но на стол легла кожаная сумка с бумажными листами, на которых были вычерчены фрагменты карты с координатами и пояснениями написанными латынью. Прикладывая один лист к другому, я скоро получил довольно подробный чертеж Волги и прилегающих к ней земель, а так же Каспийского моря и севера Ирана.

- Да ради одного этого, стоило посольство послать, - обрадованно воскликнул я. - Молодец Давыдов - сын боярский! Жалую тебя шапкой, да десятью рублями денег за службу.

- Благодарствую, - повалился тот снова в ноги.

Мои приближенные тем временем обступили стол, пытаясь понять, что меня так обрадовало. Листки вертели и так и так, но по-видимому ничего путного в голову не приходило. Первым не выдержал Никита.

- А чего тут?

- А вот посмотри. Вот Волга, а вот Дон.

- Ну, близко, и что?

- Али канал, задумал прорыть, царь батюшка? - Сообразил Романов.

- Можно и канал, Иван Никитич, но главное засеку поставить.

- Засеку?

- Ну, сам посмотри, через реки летом не переправишься, больно широки. А если тут перегородить, то ни ногайцам, ни еще кому озоровать, тут не получится.

- А земля там обильная, - задумчиво пробормотал боярин, - не чета нашей! Только лесами те места небогаты.

- Будет канал, будет и земля для вала.

-------

*Лихоманка. - Лихорадка.

**Кызылбаши. - Буквально красноголовые. Одно из названий персов в то время.

***Бакшиш. - Подарок, взятка.

****Пардус. - Гепард. В описываемое время их полагали разновидностью гончих собак.

Едва первые робкие солнечные лучи начинают согревать остывшую за ночь землю, в пробуждающемся ото сна городе начинается суета. Заспанные сторожа убирают рогатки и по освобожденным от них улицам начинают сновать по своим делам москвичи. Одни торопятся на рынок, чтобы успеть купить свежих продуктов к своему столу, иные в церковь, третьи в мастерские, а прочие и вовсе неведомо по каким делам пробудились ни свет ни заря. В отличие от последних Первушка Анциферов точно знал, куда идет, ибо поспешал на службу. Родителей своих, умерших во время голода, он почти не помнил. Иной родни у него не было, и пропал бы совсем мальчонка, если бы не подобрал отец Мелентий и не определил в монастырь. Отец келарь, правда, не больно-то обрадовался новому рту, но возражать, отчего-то не посмел. Там парень вырос, обучился грамоте и даже немного писанию икон, однако для последнего дела оказался непригоден, ибо оказался строптив и к канону не привержен. Впрочем, нет худа без добра. Нашелся и у Первушки талант. Отрок оказался ловок писать вязью*и уставом, и его приставили к оформлению рукописных книг. Так бы и провел парень всю жизнь схимником в монастыре, кабы не стали собирать ополчение. Защемило отчего-то сердце у послушника, и припомнил он, хоть и смутно, как одевал сброю отец собираясь на службу. Как провожая, крестила его мать. В общем, на вечерне отрока еще видели, а заутреню служили уж без него. Ни оружия, ни коня, у него, конечно, не было, да и годами он был не велик, так что в рать его не взяли. Прибился парень к посохе, вместе со всеми ладил острожки, копал и носил землю, помогал поднимать на валы пушки. Острожек, который они построили и обороняли, командовали мало кому ведомые в ту пору князь из неметчины Иван Мекленбургский, да стрелецкий сотник Анисим Пушкарев. Именно на них пришелся главный ляшский удар и неведомо как они все и живы остались. Но бог миловал - отстояли Москву. Когда же отбились, взялись по военному обычаю собирать добычу с валявшихся вокруг вражеских трупов, да делить ее, тут и выяснилось что Первак грамотен. Получилось это случайно, среди добычи оказалась неказистая медная вапница* с чернилами. Будь она серебряной или хоть чуть искуснее сделанной, на нее нашлись бы охотники, а так... В общем, парень набрался смелости и попросил ее себе, тут и открылось. Пушкарев тогда взял его к себе в сотню. Грамотных людей тогда на Москве мало было, вот так и стал Превушка писарем в стремянном полку. Покуда названные дочери Пушкарева малы были, жил он у него. Но как старшая из них Глаша в возраст входить стала, так и потерял покой молодой стрелец. Хотел было уже кинуться в ноги к своему благодетелю, ставшего к тому времени полуголовой, но Анисим вдруг добился, чтобы Первака взяли в приказ подьячим. Оно конечно, большое повышение для сироты, да только пришлось жительствовать в ином месте. А Пушкарев, провожая, на так и не высказанный вопрос сказал просто: - вот станешь дьяком, тогда и поглядим. А чего смотреть, в дьяки разве так просто выбьешься?