Владимир Антонович - Очерк истории Великого княжества Литовского до смерти великого князя Ольгерда

Но когда в ноябре 1324 года послы легатов явились в Вильно, то мистификация обнаружилась. В торжественной аудиенции послы изложили великому князю весь ход переговоров его с папою, и, указав на цель приезда легатов в Ригу, спросили, пребывает ли он в намерении принять святое крещение? Тогда Гедымин, в свою очередь, предложил вопрос, известно ли послам содержание его послания к папе? И просил их повторить это содержание. Услышав о том, будто им дано было обещание креститься, Гедымин возразил: «Я этого не приказывал писать; если же брат Бертольд написал, та пусть ответственность падает на его голову. Если когда-либо имел я намерение креститься, то пусть меня сам дьявол крестит! Я действительно говорил, как написано в грамоте, что буду почитать папу как отца, но я сказал это потому, что папа старше меня: всех стариков — и папу, и Рижского архиепископа, и других, я почитаю как отцев; сверстников своих я люблю как братьев, тех же, кто моложе меня, я готов любить как сыновей. Я говорил действительно, что дозволю христианам молиться по обычаю их веры, русинам по их обычаю и полякам по своему; сами же мы будем молиться Богу по нашему обычаю. Все мы ведь почитаем одного Бога»! Затем великий князь, по словам посольского отчета, стал упрекать христиан, поставляя на вид дурные поступки ордена. В следующее утро княжеский тиун, в присутствии послов, производил розыск о том, кто из францисканцев совершил подлог в грамоте, и предложил послам вопрос относительно того, желают ли они подтвердить договор, заключенный Гедымином с городами и духовными владетелями прибалтийского края? Послы ответили, что они не имеют достаточных полномочий для того, чтобы дать удовлетворительный ответ на этот вопрос, и предложили Гедымину отправить своих послов в Ригу к легатам. Предложение это было принято, и послы легатов возвратились в Ригу в сопровождении знатного литовского боярина, который заявил публично, в присутствии многих духовных и светских лиц, «что в грамотах, писанных от имени Гедымина, никогда с его ведома не было заявлено о желании принять крещение; что такого рода заявлений он никогда не посылал ни к папе, ни к поморским городам; что, напротив того, великий князь всегда желал, и желает в настоящее время остаться верным той религии, которую исповедывали и в которой скончались его предки». Заявление это подтвердили послы легатов, ездившие в Вильно для переговоров с Гедымином. Таким образом, папские легаты убедились, что они были невольной жертвой обнаружившейся теперь мистификации: положение, в котором они находились, показалось им весьма неловким, и потому они поспешно оставили Ригу, не сделав никаких новых распоряжений, касающихся отношений к Литве. Уже 7 декабря 1324 года они отправились в обратный путь.

Таким образом, главная цель сношений папы с Гедымином не была достигнута, тем не менее результаты этих сношений были весьма выгодны как для Гедымина, так и для граждан города Риги: договор, заключенный между ними в 1323 году, был утвержден от имени папы его легатами, и крестоносцам было предписано соблюдать в точности его статьи. После отъезда легатов и Гедымин, и другие участники договора считали его вполне действительным; одни только крестоносцы признавали его для себя необязательным, утверждая, что обязательства договора недействительны вследствие отказа великого князя принять крещение; они немедленно возобновили военные действия: стали грабить, убивать и захватывать в плен жителей пограничных округов Литвы; в начале 1325 года опустошили пограничную часть Полоцкой земли, перехватывали и заключали в тюрьму послов, отправляемых Гедымином в Ригу, и одного из них повесили. Все перечисленные поступки ордена Гедымин поставлял на вид своим ливонским союзникам, и угрожал со своей стороны также расторгнуть договор и предпринять ряд опустошительных набегов на Ливонию. Побуждаемый этими упреками и пользуясь ими против крестоносцев, Рижский архиепископ в начале апреля 3325 года торжественно отлучил Ливонский орден от церкви и обнародовал окружное послание, в котором излагались причины этой меры: перечислив все неблаговидные поступки, совершенные ливонскими рыцарями в прежнее время, архиепископ указывал на то обстоятельство, что орден, нарушив мир, заключенный сообща с Великим княжеством Литовским и утвержденный папою, поколебал в глазах Гедымина значение папского авторитета, раздражил его вообще против христиан и, таким образом, заставил отказаться от заявленного им намерения принять св. крещение; сверх того, крестоносцы притесняют и обижают епископов, хлопотавших об обращении литовцев в христианство и свято сохраняющих договор, санкционированный папскими легатами.

Таким образом, в Ливонии с новой силой вспыхнула междоусобная война между орденом, с одной стороны, епископами и городскими общинами, опиравшимися на союз с Гедымином, — с другой; война эта была несчастна для ордена: в 1328 году рижские граждане взяли приступом и разорили построенную крестоносцами крепость Дюнамюнде, а когда, в следующем году, сильное войско крестоносцев стало угрожать Риге, то магистрат отправил послов к Гедымину, предлагая ему уступить четыре крепости, принадлежавшие городу на берегах Двины, взамен за деятельную помощь для окончательного истребления ордена. Гедымин с большим войском переправился через Двину и страшно опустошил владения ордена: рижские граждане во все время этого похода снабжали его войско продовольствием и проводниками. Поход этот действительно принудил орден к решительным уступкам: в марте 1330 года ливонский магистр Эбергард фон Мунгейм заключил договор с архиепископом и городом Ригою. Орден признал полную их независимость, отказался от постройки укреплений в черте города Риги и обязался на свой счет восстановить все городские заводы и постройки, разрушенные крестоносцами во время многолетней войны с горо* дом. Очевидно, силы Ливонского ордена были исчерпаны в борьбе, могущество его было ослаблено и противовес его власти, поддержанный Гедымином в лице духовных владетелей и городских общин Ливонии, отнимал у него возможность на будущее время причинять существенный вред Великому княжеству Литовскому. Действительно, в продолжение последнего десятилетия княжения Гедымина мы не встречаем упоминания о сколько-нибудь серьезном предприятии ливонских рыцарей против литовских земель.

Относительно других иноземных сношений Гедымина, мы находим в источниках только немногочисленные известия об отношениях Великого княжества Литовского к Золотой Орде. Не придавая никакого значения весьма поздним и неясным преданиям о мнимых походах Гедымина к подножию Кавказских гор, мы находим сведение правдоподобное, хотя не вполне достоверное, о том, что в борьбе с крестоносцами Гедымин пользовался по временам помощью вспомогательных татарских отрядов. В русских летописях записаны, крометого, известия о двух набегах татар на Литву, хотя не указаны ни причины, ни размеры этих столкновений [46]; наконец в одном из упомянутых выше ливонских актов есть намек на то, что в ноябре 1324 года в Вильне находилось татарское посольство, о цели присылки которого данный источник не упоминает. Скудость этих известий вытекает из естественного положения отношений Великого княжества Литовского к Орде в данное время. В княжение Гедымина отношения эти могли быть только отрывочны и случайны, потому что еще широкая полоса русских земель отделяла Великое княжество Литовское от ордынских кочевий.