Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

Итог Гражданской войны и вынужденная эмиграция стали, без сомнения, потрясением для Скоблина, как и для абсолютного большинства его товарищей, белых офицеров и генералов. Они не были готовы к пребыванию на чужбине и оказались в крайне сложной ситуации в эмиграции. В заполненной анкете Скоблин, как, вероятно и многие, поставил прочерки в графах «Знание языка» и «Какие знает специальности и ремесла». Кстати, сама анкета была заполнена уже в период его пребывания в Германии, а подробный адрес звучал так: Берлин, Кайзер аллея, 15. Своим поручителем Скоблин назвал полковника Лампе (впоследствии генерал-майора) {513} .

Но семейная жизнь Скоблина и Плевицкой началась все-таки в Турции, а потом они перебрались в Болгарию, где Скоблин по-прежнему командовал Кутеповским полком, перешедшим на трудовое положение. Возможностей для заработков супруг фактически не имел, и вопрос выживания семьи оказался в руках Плевицкой. Она стала ездить с концертами сначала по Болгарии, а с 1923 года и по Европе, пользуясь особой популярностью и любовью среди русских эмигрантов. Скоблин сопровождал ее в поездках. Это во многом предопределило и характер их отношений. Она была лидером в семье, а Скоблина со временем некоторые даже стали иронически именовать Плевицким. Худой, маленького роста (165 см) генерал Скоблин выглядел более чем скромно на фоне своей цветущей, энергичной и властной супруги. Значительно позднее, уже в 30-е годы, в пору их парижского пребывания Александр Вертинский напишет: «В русском ресторане “Большой Московский Эрмитаж” пела и Надежда Плевицкая. Каждый вечер ее увозил и привозил на маленькой машине тоже маленький генерал Скоблин. Ничем особенным он не отличался. Довольно скромный и даже застенчивый, он скорее выглядел забитым мужем у такой энергичной и волевой женщины, как Плевицкая» {514} . Но это был уже период относительного благополучия этой супружеской пары, а в 20-е годы все было гораздо сложнее.

Частые отлучки Скоблина стали серьезной проблемой в его воинской службе. Ему пришлось оформлять отпуска для поездок вместе с женой. За опоздание из отпуска в 1924 году командир 1-го армейского корпуса генерал Витковский объявил ему строгий выговор. Вообще же, с поездками Плевицкой и Скоблина было связано немало слухов и сплетен, появлявшихся в эмиграции и обраставших в дальнейшем, особенно после их разоблачения как советских агентов, новыми легендами и подробностями.

Одна из них заключалась в том, что в начале 1923 года, в период берлинских гастролей Плевицкой, их супружеская чета познакомилась с состоятельным человеком Марком (или Максом) Эйтингоном, немецким психиатром из окружения З. Фрейда. На протяжении последующих лет он оказывал систематическую финансовую поддержку семье Скоблиных, помогал в организации концертов Плевицкой. В 1930 году она издала свою книгу «Мой путь с песней» (являющуюся продолжением и второй частью ее книги «Дёжкин карагод», вышедшей в свет в 1925 году в Берлине) с дарственной надписью: «Нежно любимому другу М.Я. Эйтингону посвящаю». При этом ряд эмигрантских авторов утверждал впоследствии, что этот человек был родным или двоюродным братом видного советского чекиста Леонида Эйтингона, который под видом коммерсанта, сбытчика пушнины шпионил в Лондоне и Берлине. С этого времени ряд авторов и ведет отсчет сотрудничества этой супружеской четы с советской разведкой {515} .

Но в серьезных исследованиях эта версия не находит подтверждения. Например, Э.П. Шарапов, автор книги о чекисте Науме Эйтингоне, касаясь указанной версии, писал, что Марк Эйтингон был знаменитым психоаналитиком, президентом Международной психоаналитической ассоциации, но добавлял при этом, что нет документов, свидетельствующих об их родстве и о том, что Марк действовал по заданиям этого чекиста {516} .

Еще одна высказываемая версия (в многообразии ее вариантов и подробностей) сводится к сложным отношениям Скоблина и генерала Врангеля. Речь идет о том, что последний якобы чуть ли не с 1923 года подозревал этого генерала в сотрудничестве с чекистами, а затем уволил его с должности командира Корниловского полка за историю, случившуюся с Плевицкой и Скоблиным в Америке. В результате ОГПУ потеряло ценного агента в военной верхушке эмиграции и устранило Врангеля, чтобы вернуть Скоблина на свою должность {517} .

Впрочем, документов, которые свидетельствовали бы о давнем и негативном отношении Врангеля к Скоблину и его подозрениях в сотрудничестве того с советской разведкой, нет. Ситуация же с упомянутой поездкой Плевицкой в сопровождении Скоблина в Америку выглядела в описании эмигрантских источников следующим образом. Этот концертный тур начался в январе 1926 года и проходил успешно. Концерты Плевицкой в эмигрантских аудиториях получали прекрасные отзывы. «Пела та, которая шаг за шагом прошла с нами весь наш крестный ход изгнания с его лишениями и печалями», — писал в одной из рецензий сотрудник эмигрантского «Нового Русского Слова» А. Ступенков.

Но в октябре 1926 года в просоветской газете «Русский Голос» появился анонс с приглашением посетить в Нью-Йорке концерт с участием «рабоче-крестьянской певицы» Н.В. Плевицкой. В связи с этим сотрудник «Нового Русского Слова» А. Камышников поместил в газете статью под названием «Глупость или измена?», обращенную к певице. Но та отвечала на подобные протесты: «Я артистка и пою для всех. Я — вне политики». Ступенков обращается к Скоблину с просьбой воздействовать на жену. Но тот занял сторону своей супруги. В результате отзвуки этого скандала докатились до Европы и привели, по мнению сторонников указанной выше версии, к приказу разгневанного Врангеля об отстранении Скоблина от командования Корниловским полком. Тот якобы искал встречи с Врангелем, но он его не принял и не отменил своего приказа {518} .

Но, как свидетельствуют документы, в том числе опубликованные автором этих строк в книге, изданной в 2010 году, Врангель в действительности не питал негодования, ненависти или подозрений к Скоблину. Наоборот, в письме генералу Шатилову он указывал, что «отчисляя Скоблина по представлению генерала Витковского, в ряде других лиц, в силу места своего местопребывания не имеющих возможности руководить людьми своих частей (Скоблин в это время был в Америке), я далек от мысли, что приказ мой будет истолкован как осуждение его доблестной службы» {519} . Врангель подробно изложил обстоятельства освобождения Скоблина от командования полком в своем приказе от 9 сентября 1927 года. Он связывал это с его американской поездкой и, ссылаясь на ходатайство генерала Витковского об оставлении полковника Гордиенко в должности командира Корниловского полка, как успешно руководившего им, зачислил Скоблина в свое распоряжение {520} .