Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

В заключении этого письма содержался принципиально важный тезис. «Не надо забывать, — указывал Скоблин, — что мы, средние начальники, вышли из того возраста, когда были мальчишками». Уже половина приближается к пятому десятку, добавлял он и резюмировал: «Хочется, чтобы наши мысли были приняты во внимание, а с нами не считаются, игнорируют, обязывают беспрекословно выполнять распоряжения» {706} .

Активные действия Скоблина в связи с «делом» Туркула вызвали отклик и живое обсуждение в личной переписке руководящих деятелей РОВСа. Начальник его военной канцелярии генерал Кусонский писал 6 ноября 1936 года генералу Абрамову о состоявшейся накануне беседе председателя РОВСа с двумя членами правления туркуловского союза (РНСУВ), которая явилась попыткой ликвидации «инцидента», инициатором которой, по словам автора письма, являлся Скоблин {707} .

11 ноября уже в переписке генералов Шатилова и Абрамова содержалось утверждение, что Туркул якобы предлагал Скоблину совместное выступление и выдвижение перед Миллером требования об отстранении генерала Витковского от должности командира 1-го армейского корпуса. В итоге этот пост должен был занять Туркул, а Скоблин должен был стать начальником I отдела РОВСа {708} .

16 ноября Кусонский откровенно изложил в письме Абрамову свое суждение о командире корниловцев: «Мое мнение о Скоблине ты хорошо знаешь — разумеется, он не изменил своей природы после назначения начальником группы и его двуличность и неискренность, быть может, проявятся в еще большей степени» {709} .

6 декабря того же 1936 года казначей «Фонда Спасения России» В.В. Попов растерянно писал генералу Абрамову в Софию: «В конце концов, я совершенно не понимаю, кто же действительно “наш”?». Он добавлял, что, основываясь на письмах Абрамова, считал таковым генерала Скоблина. Но за последние месяца два его отношения с генералом Миллером резко изменились, и он «дружит» с генералами Туркулом, Фоком и др., отказался перечислять деньги в Фонд. Генерал Миллер, продолжал Попов, «по обыкновению, как страус, прячет голову под крыло и велел мне еще раз написать генералу С. (Скоблину. — В.Г.) с комплиментами по адресу корниловцев». Перечисляя далее имена генералов, перешедших в оппозицию, он спрашивал, на кого же можно опереться в Париже, ибо остались только бездеятельный генерал Пешня да генерал Витковский, добавляя, что о последнем говорить не приходится, ибо он «не только нуль, но нуль со знаком минус». Вспоминая генерала Шатилова, Попов с горечью добавлял, что тот и сам «не пойдет сейчас в спасители», тем более, что и отношение Колизе обидно для него повернулось на 90 градусов {710} .

12 дней спустя, 18 декабря, уже генерал Шатилов писал Абрамову о перемене отношения Скоблина к Миллеру. Он ссылался на то, что около месяца назад на докладе Миллера тот раздраженно высказал неудовлетворение решением о Туркуле. В свою очередь, Миллер также недоволен Скоблиным {711} .

В январе 1937 года генерал Миллер решил назначить начальником группы корниловцев в Финляндии капитана Киселева вместо преданного Скоблину капитана Батуева. Это вызвало протест командира Корниловского полка. «В течение последних недель я много говорил с Е.К.М. (Миллером. — В.Г.) о положении в моей гельсингфорсской группе, — писал 25 января Скоблин генералу Добровольскому в Финляндию. — Я категорически заявил Е.К.М., тотчас после назначения Киселева, что не потерплю ухода Батуева, и предупредил его, что отдам распоряжения, которые будут неприятны для Миллера, то есть, считая нахождения Альтфана (генерал В.А. Альтфан — начальник групп РОВСа в Финляндии. — В.Г.) на его посту вредным, я прикажу моей группе не подчиняться Миллеру и перейти под мое личное командование» {712} .

В том же письме Скоблин крайне резко и негативно отзывался о деятельности Миллера: «…ему некогда заниматься делом, которым он обязан заниматься, будучи на своем посту. Наконец, это становится до такой степени раздражающим, что едва удерживаешься от того, чтобы не наговорить ему неприятностей». «Его туманная политика в Союзе в последнее время сильно пошатнула его авторитет в среде наших офицеров, — продолжал свои откровения автор письма. — Вот почему мы, командиры отборных частей, всего три человека в Париже, составили блок, чтобы не дать рассыпаться в прах тому, что с таким трудом мы создали в годы Гражданской войны». Речь в данном случае, вероятно, идет об альянсе и совместных действиях Скоблина с генералами Туркулом и Пешней, командиром Марковского полка. «Признаю, что некоторые наши действия могут со стороны показаться несовместимыми с воинской дисциплиной, — замечал Скоблин, обещая держать Добровольского в курсе дел. Первостепенной задачей командир корниловцев считал отстранение от командования корпусом генерала Витковского, именуя его «законченным лентяем». «Как бы это ни казалось странным, но когда поднимаешь такие вопросы перед Е.К.М., когда начинаешь доказывать ему о неспособности того или иного начальника, то у него только один ответ: решение, ранее принятое, изменить невозможно» {713} , — сетовал Скоблин.

14 февраля 1937 года генерал фон Лампе, знавший об осложнении отношений Скоблина и Миллера, обратился к Кусонскому с вопросом: «Я узнал о «моральном разрыве» между Е.К.М. (Миллер. — В.Г.) и Скоблиным. В чем дело и что верно в этом?» «Если не было бы дела Туркула, то это не имело бы значения», — добавлял он. В ответном письме 18 февраля Кусонский указывал, что «морального разрыва пока нет, но известное отчуждение налицо». «Ск. (Скоблин. — В.Г.) держит себя еще подлее, чем держал себя ранее даже ПНШ (Шатилов. — В.Г.), который усиленно с ним дружил и выдвигал его при каждом удобном и неудобном случае, теперь соглашается, наконец, со мной в его оценке», — писал он. При этом автор письма добавлял, что Скоблин «крутит» и работает и против Шатилова. Касаясь отношений Скоблина и Миллера, Кусонский указывал, что первый недоволен тем, что председатель РОВСа не «выдвигает» его, на что он рассчитывал, «зная о непригодности Витковского». Скоблин, утверждал автор письма, готов блокироваться и с Туркулом, хотя в свое время был резко против его выступления и «хотя отлично видит, что из затеи Туркула ничего не вышло». «Это такие господа, с которыми совладать было под силу только Петру Николаевичу (Врангелю. — АТ.)» {714} , — с горечью резюмировал Кусонский.

Между тем сам генерал Миллер, обсуждая в одном из писем в середине февраля 1937 года отправку русских белогвардейцев-добровольцев для оказания помощи франкистам, выражал неудовольствие, что генерал Скоблин, горевший ярким пламенем, сразу потух, а потом и совсем скис. Председатель РОВСа высказывал предположение, что Скоблин, по-видимому, хочет вести свою линию, опираясь на генерала Туркула {715} . Но заметим, что объяснение заключалось не только во взаимоотношениях Скоблина и Туркула, но и в том, что, сотрудничая с советскими спецслужбами, он был заинтересован не в отправке русских эмигрантов-белогвардейцев в Испанию, а прямо в противоположном — срыве этих замыслов.