Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

В эмигрантской периодической печати и переписке мы находим в этот период информацию о том, как отмечалось 20-летие рубежных событий становления Белого движения в России и в связи с этим отклики о действиях тех или иных его видных деятелей. Генерал фон Лампе, например, 6 марта в письме Кусонскому поделился впечатлениями и размышлениями о праздновании дня выступления Добровольческой армии в первый поход, где председательствовал Скоблин, ссылаясь, правда, при этом на описание, которое дала газета «Возрождение». По его мнению, несмотря на поругивание Туркула, Скоблин переметнулся или намеревается переметнуться к нему. При этом сам Туркул, добавлял Лампе, в этом праздновании не выступал и не участвовал по болезни {716} .

В эмиграции периодически возникала тема доходов и расходов тех или иных видных ее деятелей. 17 марта Кусонский, например, писал Абрамову о недавнем визите к нему одного из офицеров Корниловского полка, который задал ему вопрос, откуда Туркул и Скоблин получают так много денег. В ответ на объяснение автора письма, что послед ний живет на доходы от концертов своей жены, его собеседник стал подсчитывать, сколько Плевицкая может добыть своим трудом, и пришел к заключению, что Скоблин не может жить на заработки жены так, как он живет. «Таким образом, видимо ведутся дискуссии о Ск. (Скоблине. — В.Г.) и его образе жизни, не отвечающем его ресурсам, — резюмировал Кусонский, добавляя: — В какой степени они обоснованы, я не знаю, может быть, это только зависть бедного к богатому…» {717} .

Спустя месяц, 17 апреля, Кусонский в письме фон Лампе, касаясь шансов Туркула как председателя РОВСа, заметил, что тот «не только не приобрел в последнее время сторонников, но часть потерял». «Кроме Дроздовцев и Ск. (Скоблина. — В.Г.), который с тех пор десять раз переменил свою позицию, за ним никто не вдет» {718} , — добавлял автор письма.

Касаясь же взаимоотношений Скоблина и Туркула, следует сказать, что они складывались крайне противоречиво. Скоблин, действуя по заданию советских спецслужб, по-прежнему пытался использовать его в интригах против генерала Миллера, для ослабления РОВСа, разобщения и дезорганизации Русского военного Зарубежья. Но об осложнении его отношений с Туркулом и его сподвижниками свидетельствует телеграмма, отправленная из парижской резидентуры Иностранного отдела в Центр: «Над ЕЖ–13 навис злой рок: одна беда ползет вслед за другой. На прошлой неделе у него украли машину. Увели ее около Галлиполийского собрания. ЕЖ–13 подозревает, что это дело туркуловской банды. Был он этим случаем сильно удручен, но понемногу успокоился. Машина застрахована, и ему, очевидно, возместят ее фактическую стоимость» {719} . [48]

Существует версия о том, что летом 1937 года Скоблин предлагал Туркулу и его жене съездить из Парижа на его автомобиле в Финляндию и посетить Валаамский монастырь на острове Ладожского озера поблизости от советско-финской границы {720} . Туркул отказался и этим, возможно, спас себя от похищения советскими спецслужбами.

Между тем весьма значимым событием, получившим живой отклик в эмиграции, стал выход в свет сборника «Корниловский ударный полк». Эта книга, изданная в Париже, была приурочена к 20-летию этого элитного белогвардейского полка. В приказе Корниловскому ударному полку, опубликованному в этой книге за подписью его командира, Н.В. Скоблина, говорилось, в частности, что ее издание «отвечает нашему общему чувству святой памяти павших соратников в борьбе за Родину, которое Корниловцы несут перед историей. Национальная Россия не забудет жертвенный подвиг Корниловцев — ныне же мы, еще живые свидетели и участники, приносим свой первый по праву вклад для будущего памятника пройденного пути Корниловцев» {721} .

Выход в свет этого издания, положительно воспринятого в эмиграции и прежде всего в военной среде, объективно работал на укрепление авторитета и популярности генерала Скоблина. Комментируя в связи с этим действия и поведение последнего, генерал Кусонский в конце сентября 1937 года, уже после похищения председателя РОВСа, заметил, что в период появления корниловского сборника Скоблин «был демонстративно непочтителен и хамом в отношении Е.К. (Миллера. — В.Г.)» и оставался таким примерно до августа (1937 г.), когда вновь изменил свое отношение на почтительное. Таким же образом менялось и отношение командира корниловцев к самому Кусонскому, что последний объяснял стремлением усыпить его бдительность {722} .

Тем временем советские спецслужбы, не удовлетворяясь уже дезорганизацией и ослаблением Русского Обще-Воинского Союза, готовились нанести решающий удар по этой ведущей военной эмигрантской организации. Он был связан с планируемым похищением председателя РОВСа генерала Миллера. Одной из целей этой операции было стремление советских спецслужб продвинуть к руководству Союзом своего агента генерала Скоблина. Исчезновение генерала Миллера было для генерала Скоблина хорошим шансом на то, чтобы если не занять кресло председателя Русского Обще-Воинского Союза, что было маловероятно на первом этапе, то по крайней мере продвинуться и войти в руководство этой организации. Первоначально это могла быть должность командира 1-го армейского корпуса (вместо давно критикуемого всеми генерала Витковского) или начальника I отдела РОВСа. А в дальнейшем можно было рассчитывать и на большее. Так или иначе, было очевидно, что дни военачальников старшего поколения в руководстве РОВСа были сочтены, и даже если бы кто-то из них занял пост председателя Союза, то только на время. На авансцену вскоре неминуемо должны были выйти новые лидеры, уже заявившие о себе и своих претензиях на руководство на протяжении последних лет молодые генералы, а это были в первую очередь Туркул и Скоблин.

Неожиданное исчезновение председателя Русского Обще-Воинского Союза скорее всего привело бы к тому, что его место автоматически занял бы один из его заместителей — генерал Абрамов или вице-адмирал Кедров. Но, как уже говорилось ранее, генерал Абрамов не изъявлял особого желания занять должность председателя РОВСа и не собирался покидать Болгарию. К тому же, в связи с решением французского руководства от 1934 года о высылке его из этой страны, было весьма проблематично, что он сможет на длительное время вернуться во Францию и руководить отсюда деятельностью Союза. А перенесение правления РОВСа в любую другую страну создало бы много сложных и трудноразрешимых организационных и иных проблем.

Ни вице-адмирал Кедров, ни другие возможные кандидаты из числа генералов старшего поколения, вроде Драгомирова или Барбовича, не пользовались единодушной поддержкой ни в РОВСе, ни в Русском военном Зарубежье в целом. Все это было хорошо известно руководству советских спецслужб. Поэтому вполне вероятен был бы новый «бунт молодых генералов», который мог быть к тому же спровоцирован усилиями советских агентов. Старое руководство РОВСа было бы обвинено в развале организации, находящейся на грани полного краха из-за их неспособности и отсутствия доверия к нему членов Союза. В рамках такого сценария событий следующим шагом была бы полная смена руководства РОВСа и выдвижение новой плеяды молодых энергичных лидеров, облеченных доверием организации, и среди них обязательно был бы генерал Скоблин. А приход его к руководству неизбежно завершил бы разложение и крах Союза.