Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

Впоследствии на суде над Плевицкой и Скоблиным в 1938 году Деникин утверждал, что с 1927 года подозревал Скоблина в большевизме. Он заявлял также, что это было уже третье предложение Скоблина ему «поехать куда-нибудь вместе». И вообще его в этой ситуации «Бог спас» {767} . Но, реально оценивая эту ситуацию, следует признать, что вряд ли Скоблин собирался в это время похитить Деникина. Это все-таки не могло быть сделано спонтанно, а требовало серьезной подготовки. Кроме того, было очевидно, что вскоре хватятся пропавшего генерала Миллера и начнутся его розыски, 1раницы будут перекрыты. И в этих условиях пытаться похищать еще одного белого генерала было бессмысленно.

Кстати, вскоре газета «Новое Русское Слово» сообщила, что к дому генерала Деникина, известного своими антинемецкими взглядами, приставлен французский караул. Комментарий газеты сводился к тому, что генерал Скоблин был человеком прогерманской ориентации и ратовал за вхождение русских офицеров в германскую армию {768} .

После посещения Деникина генерал Скоблин посетил 22 сентября Галлиполийское Собрание, а затем вместе с полковником Трошиным поехал на машине в Озуар-ла-Феррьер кормить в своем доме собак и кота. После этого они вернулись в Париж, и Скоблин поехал к жене в гостиницу «Паке». По описанию Бурцева, Скоблин ездил в Озуар-ла-Феррьер вместе с женой. Они вернулись в Галлиполийское Собрание в 20 часов 30 минут, а в 21 час отправились после тяжелого дня отдыхать в гостиницу «Паке» {769} .

Так или иначе, Скоблин и Плевицкая в тот момент могли быть довольны. Позади были трудные дни: успешно проведенный юбилей корниловцев, собравший вождей Белого движения, примирение генералов Миллера и Деникина, новое сближение Миллера и Скоблина, гревшегося в лучах достойно организованного праздника и принимавшего поздравления. Сейчас, после исчезновения председателя РОВСа, генерал Скоблин готовился если и не занять немедленно его пост, то по крайней мере оказаться на первых ролях в руководстве этой организации. Он и не предполагал пока, что находится накануне провала, но до него оставалось всего несколько часов.

Одновременно с допросами Плевицкой, арестованной, напомним, 24 сентября, поисками и опросами свидетелей интенсивно продолжался розыск генерала Миллера. Периодически появлялись сообщения, что он находится то в Бельгии, то в Германии. Например, Бурцев, который вел собственное расследование, первоначально заявил, что, так как Скоблин был агентом гестапо, то и следы Миллера надо искать в Германии {770} . Звучали утверждения, что похищение председателя РОВСа является делом рук экстремистски настроенных членов этой организации и, если бы не записка Миллера, то в первую очередь мог быть арестован генерал Туркул.

Но постепенно основное внимание полиции и печати привлек к себе так называемый «гаврский след». Дело в том, что, как стало известно, днем 22 сентября от «советского дома» на бульваре Монморанси в Париже отправился грузовой автомобиль «Форд», принадлежащий советскому полпредству. Он прибыл в Гавр, и из него был выгружен и загружен на борт советского парохода «Мария Ульянова» большой и тяжелый ящик, который с трудом несли 3 или 4 матроса. Вслед за этим пароход раньше времени, не закончив даже выгрузки привезенного груза, срочно ушел из Гавра (по одним данным, в 18–30, а по другим — в 20–45) и через два часа покинул французские территориальные воды.

Когда об этом стало известно на следующий день, глава французского правительства К. Шотан срочно вызвал советского полпреда в Париже, им в это время уже был Я.З. Суриц (хотя нередко в литературе указывается его предшественник — В.П. Потемкин, назначенный в апреле 1937 года первым заместителем наркома иностранных дел СССР) и потребовал от него немедленно снестись с Москвой и вернуть судно в Гавр. В ином случае правительство Франции оставляло за собой право с помощью своих военных кораблей перехватить это советское судно и под конвоем сопроводить его в Гавр. Но полпред СССР обратился к французскому министру юстиции Винсену Ориолю, с которым, по последующему утверждению прессы, якобы находился в дружеских отношениях, с просьбой связаться с министерством внутренних дел Франции с тем, чтобы так называемый «гаврский след» был оставлен. Тот обратился к министру внутренних дел М. Дормуа, который, в свою очередь, информировал председателя французского правительства, что грузовик, на котором могли привезти генерала Миллера, прибыл в Гавр в 2 часа дня. Если председателя РОВСа похитили около часу дня, то грузовик не мог за час с небольшим пройти более 200 километров до Гавра. Поэтому, утверждал Дормуа, «гаврский след» нельзя считать серьезным.

В результате французское правительство отказалось от мысли вернуть «Марию Ульянову», в том числе настичь судно с помощью миноносцев. Но уже к вечеру 23 сентября выяснилось, что грузовик пришел в порт Гавра не в 14, а между 15 и 16 часами (затем называлось время около 16 или даже позже 16 часов), что делало возможным для него за это время пройти дистанцию от Парижа до Гавра. Но перехватывать советское судно было уже поздно. Вскоре выяснилось, что «Мария Ульянова», хотя и торопилась в Ленинград, но не пошла коротким путем — через Кильский канал (он был более опасным, так как судно могли перехватить там), а в обход. Все это вызвало активное обсуждение в прессе, а также особый интерес следствия и дискуссию в органах внутренних дел.

Комиссар полиции Гавра Шовино подал специальный рапорт о грузовике и советском судне «Мария Ульянова», Но специально направленный сюда контролер из МВД заявил, что ему этот рапорт «неудобен», так как «у нас с Советами сердечные отношения». В результате комиссар Шовино был переведен из Гавра и подал в отставку. В свою очередь, адвокат Рибе, отстаивавший впоследствии в суде интересы семьи Миллера, потребовал вызвать в суд в качестве свидетеля министра внутренних дел Дормуа, обвиняя его в том, что он и его сотрудники сознательно запутали «гаврский след» {771} .Так или иначе, но пока эта тема страстно обсуждалась в печати и рассматривалась следствием, «Мария Ульянова» с генералом Миллером на борту 29 сентября прибыла в Ленинград, откуда он был немедленно доставлен в Москву, на Лубянку.

Тем временем французское следствие по делу об исчезновении генерала Миллера продолжалось. Были допрошены братья генерала Скоблина — Сергей, живший в Тулоне, и Феодосий, работавший поваром в Париже, а также их сестра, носившая по мужу фамилию Воробьева. Но эти допросы не дали каких-либо новых сведений о местонахождении генерала. Вместе с тем дознание установило, что Скоблин пользовался для шифрованной переписки двумя ключами: Библией Иерусалимского издания в зеленом переплете и романом П.А. Краснова «За чертополохом». В частности, на первой странице Библии была обнаружена запись симпатическими чернилами, в ней содержалась полная запись шифрованного ключа с указанием, как им пользоваться. Это был один из шифров, который Скоблин использовал в конспиративной переписке {772} . Обе эти книги Плевицкая пыталась взять с собой в тюрьму, и это явилось еще одним подтверждением того, что она хорошо знала о связях своего мужа с советской разведкой и была его доверенным лицом.