Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

Особая группа при наркоме внутренних дел представляла собой, по словам Судоплатова, глубоко законспирированное подразделение. В ее задачу входило создание резервной сети нелегалов для проведения диверсионных операций в тылах противника в Западной Европе, на Ближнем Востоке, Китае и США в случае войны. Она не имела сотрудников, и ее аппарат состоял из двадцати оперработников, отвечавших за координирование деятельности закордонной агентуры, а все остальные сотрудники работали за рубежом в качестве нелегалов. Во время руководства разведкой Судоплатовым число таких нелегалов составляло около шестидесяти человек. Руководство НКВД могло использовать силы и средства ИНО и Особой группы для проведения особо важных операций, в том числе диверсий и ликвидации противников СССР за рубежом {877} .

Но после ареста в ноябре 1938 года Я.И. Серебрянского Особая группа была дезорганизована и прекратила свою деятельность. Лишь в июне 1941 года заместитель главы правительства и нарком внутренних дел Берия, вызвав к себе заместителя начальника 1-го (разведывательного) управления ГУГБ НКГБ СССР П.А. Судоплатова, отдал приказ об организации им особой группы из числа сотрудников разведки в его (Берии) непосредственном распоряжении. По предложению Судоплатова Н.И. Эйтингон стал его заместителем {878} .

По свидетельству того же Судоплатова, с приходом Берия к руководству НКВД по предложению нового наркома переориентируется сама работа внешней разведки. Ее основной задачей становилась уже не борьба с эмиграцией, а подготовка советских резидентур к войне в Европе и на Дальнем Востоке {879} .

Вернемся к личности уже упомянутого выше П.М. Фитина, назначенного начальником разведки НКВД после Деканозова. Он был направлен по партийному набору в Центральную школу НКВД в 1938 году, по окончании которой был принят стажером в 5-й отдел ГУГБ и, не проработав там и года, возглавил его. Ему исполнился в это время лишь 31 год. Приведем лаконичные строки из отчета Фитина руководству, как нельзя лучше отражающие атмосферу времени и состояние дел в разведке госбезопасности: «К началу 1939 года в результате разоблачения вражеского руководства в то время Иностранного отдела почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем было арестовано, а остальная часть подлежала проверке. Ни о какой разведывательной работе за кордоном при этом положении не могло быть и речи. Задача состояла в том, чтобы, наряду с созданием аппарата самого Отдела, создать аппарат резидентур за кордоном» {880} .

Добавим к этому, что полностью разгромлена была и разведывательная резидентура в Париже, о деятельности и достижениях которой много говорилось в этой книге. Ее сотрудники были вызваны в Москву и арестованы, так же как и работавшие с ними в тесном взаимодействии руководители внешней разведки. В ходе допроса следователь заявил, например, одному из ее руководителей, ранее непосредственно работавшему в Париже и курировавтему деятельность Скоблина и Третьякова: «А что касается моих прав, то не сомневайтесь: мне даны все права, чтобы добиться от вас полного признания и установить таким образом масштабы вреда, нанесенного вами советской разведывательной сети в Европе».

Ревизией дел парижской резидентуры занималась целая группа следователей, и один из них многообещающе заявил в ходе допроса: «Когда наша бригада начала работу, я предполагал, что нам предстоит небольшая прополка, а теперь вижу, нужно пересевать поле» {881} . [57]

В ходе допроса одного из сотрудников парижской резидентуры следователь заявил, что у него есть письмо начальника 5-го отдела, в котором он благодарит за чистку аппарата, засоренного чуждыми элементами. В ответ на попытку арестованного возражать, что этого не может быть и «товарищ “Константин”» не мог сделать этого, следователь прервал его, заявив, что тот уже давно освобожден от работы как покровитель врагов народа {882} .

И тем не менее «охота за ведьмами» или «охота на своих» постепенно подходила к концу, и во многом усилиями Фитина к середине 1940 года была в основном восстановлена работоспособность разведки. В ее центральном аппарате в Москве работало 695 человек, а за рубеж было командировано 242 человека. Фактически заново было создано и укомплектовано 40 закордонных резидентур {883} . Фитин возглавлял разведку органов госбезопасности и в дальнейшем в течение всей Второй мировой войны. Заметим, что в тяжелейших условиях начального периода Великой Отечественной войны по представлению руководства разведки были освобождены более двадцати из числа ее осужденных сотрудников. Некоторые из них, как например, уже неоднократно упоминавшийся Я.И. Серебрянский, были приговорены к смертной казни, но приговор не был еще приведен в исполнение, и они были возвращены в строй {884} .

Сложные процессы переживала и тяжелые потери понесла во второй половине 30-х годов и военная разведка. Своего рода прологом этого стало решение Политбюро ЦК от 11 января 1937 года об освобождении от работы в Разведывательном управлении РККА ранее направленных туда и работавших там чекистов А.Х. Артузова (заместителя начальника Разведупра) и О.О. Штейнбрюка (начальника 1-го отдела Разведупра). Это решение было принято по предложению наркома К.Е. Ворошилова и, казалось бы, знаменовало победу военных над «пришлыми чекистами». Но на место Артузова был назначен, как уже упоминалось ранее, старший майор госбезопасности М.К. Александровский. К тому же он был дилетантом в разведке, и ничем не мог помочь начальнику Разведупра С.П. Урицкому. Артузов и Штейнбрюк были весной арестованы и 21 августа 1937 года расстреляны.

Сталин, выступая на совещании руководящего состава Разведывательного управления РККА 21 мая 1937 года, говорил о том, что нужна сильная разведка и контрразведка, что хорошая разведка может отсрочить войну, но фактически стал инициатором разгрома военной разведки. Это проистекало из его заявления о том, что Разведупр со своим аппаратом попал в руки немцев, поэтому всю сеть Разведупра следует распустить.

2 июня того же года Сталин повторил эту оценку в выступлении на расширенном заседании военного совета при наркоме обороны. «Во всех областях разбили мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми, как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость, — утверждал он. — Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смысле слова, в смысле бдительности и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. Разведка — это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза, это наши уши» {885} .