Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

В Москве Лаго почти ежедневно встречался с работниками ИНО для отработки деталей операции «Тарантелла» и одновременно набирался впечатлений о советской жизни, делал много фотографий, которые могли бы иллюстрировать затем для эмигрантов его поездку в СССР. «Легенды» потенциальных информаторов и сотрудников для «Интеллидженс Сервис», а также для Бурцева и Беседовского, готовили по заданию руководства ОГПУ сотрудники ИНО и Особого отдела. Лаго подробно рассказывал сотрудникам ИНО о жизни эмиграции, деятельности людей и организаций, с которыми ему приходилось встречаться. Помимо Москвы он посетил также и Одессу, где должен был встретиться в условленном месте с человеком Беседовского, но никто на встречу с ним не пришел.

На обратном пути Лаго посетил Ригу, где планировал встретиться с Богомольцем, но тот срочно уехал в это время в Варшаву, и вместо него он встретился с резидентом английской разведки здесь Гибсоном. Тот внимательно выслушал его впечатления о советской действительности. Были обсуждены планы дальнейшего сотрудничества Лаго и Богомольца, которое Гибсон считал очень ценным. При этом он признался, что при переводе Богомольца в Прибалтику был допущен просчет, ибо Рига — маленький город, где им интересуются, особенно советская миссия, которая, вероятно, установила за ним наблюдение. Добавим, что сам Богомолец вскоре после прибытия в Ригу доложил Гибсону, что получил сигнал об интересе к нему со стороны местной резидентуры ИНО ОГПУ. Заметим, что это соответствовало действительности, и за Богомольцем чекисты вели наблюдение как в Румынии, так и особенно в Латвии. В ИНО ОГПУ в Москве делом Богомольца персонально занимался М.О. Штейнберг {479} .

По прибытии в Париж Лаго отчитался о своей поездке перед Беседовским и Бурцевым, которые были удовлетворены сделанным, а его информация и впечатления появились на страницах газеты «Борьба» и стали предметом обсуждения в эмиграции с разнообразием интерпретаций, что докладывалось источниками ИНО ОГПУ в Москву.

В последующие месяцы и годы операция «Тарантелла» развивалась и приобретала все более многоплановый и многоуровневый характер и имела хорошее разведывательное и контрразведывательное обеспечение. Через подставленную СИС агентуру в Великобританию направлялась тщательно подготовленная информация, точнее дезинформация, по широкому кругу политических и экономических вопросов. Для этого использовалась особая структура — Бюро по дезинформации, именовавшееся сокращенно Дезинформбюро. Оно было создано еще в 1923 году и впервые активно использовалось в ходе операции «Трест», о чем шла речь в книге автора этих строк, посвященной противоборству военной эмиграции и советских спецслужб в 20-е годы. Его первым руководителем был И.С. Уншлихт. Таким образом, в соответствии с установками советского высшего руководства в 20-е и в 30-е годы, в частности в ходе проведения операции «Тарантелла», успешно использовались закрытые каналы для проведения специальных акций влияния.

В ходе указанной операции в Москву поступала разнообразная информация о жизни, деятельности и замыслах российской эмиграции, ее различных групп и лидеров, и в первую очередь о действиях и намерениях Бурцева, Беседовского и других связанных с ними людей и эмигрантских центров, в том числе и о РОВСе. Проводились действия по ликвидации связников иностранных спецслужб при проведении ими агентурных мероприятий. Кроме этого, посредством осуществления разнообразных оперативных мероприятий была получена ценная внешнеполитическая, военная, экономическая и иная информация.

Помимо Лаго, в операцию «Тарантелла» были введены и другие сотрудники внешней разведки: Архаров, Бигарова, Вишневский, Калужский, Княжин, «Консул» (Калюжный), Поповских, «Тегоюв», «Тамарин», «Флейта» (барон фон Гольц). При этом действия разведки имели хорошее контрразведывательное обеспечение. Осуществлялось тесное взаимодействие различных служб ОПТУ: разведки и ее заграничных аппаратов, контрразведки, оперативно-технических подразделений, территориальных органов, пограничников. На разных этапах в эту операцию, помимо СИС, были вовлечены также спецслужбы Австрии, Германии, Польши, Португалии, Румынии, Франции, Швейцарии. Таким образом, по своим масштабам и результатам «Тарантелла» вполне сравнима с операцией «Трест». О некоторых специальных мероприятиях ее докладывалось Сталину {480} .

Одним из центральных моментов этой операции явилась попытка вербовки В.В. Богомольца со стороны ИНО ОГПУ. Для этого в Ригу в марте 1934 года выехал несколько лет занимавшийся его делом сотрудник разведки, помощник начальника отделения ИНО М.О. Штейнберг, работавший под псевдонимом «Макс». Он встретился с Богомольцем и имел с ним длительную беседу, сопровождавшуюся предложением о вступлении в сотрудничество с ИНО ОГПУ. Потрясенный Богомолец понял, что чекисты знают практически все о его деятельности и работе на англичан, начиная с Константинополя, и особенно в течение последних лет. Он доложил об этом подходе Гибсону и был отстранен от работы, а СИС занялась выяснением утечки информации. Все это и предопределило финал операции «Тарантелла». Сам Богомолец в состоявшейся беседе с Лаго пытался обвинять его в том, что он агент ОГПУ, хотя серьезных оснований для обвинений у него не было. Тем не менее Лаго получил уведомление от Богомольца об окончании его службы в СИС с 1 апреля 1934 года. Он написал письмо Гибсону, пытаясь получить объяснение, но тот поручил Богомольцу передать ему, что это решение руководства. Вслед за этим последовало уведомление французов о высылке Лаго из страны. В результате он вынужден был уехать в СССР {481} .

По прибытии в Москву Лаго был направлен в распоряжение Дальневосточного сектора ИНО и в 1935 году отбыл в Маньчжурию, войдя в состав нелегальной группы капитана госбезопасности М.О. Штейнберга. Он прибыл туда и жил по документам австрийского гражданина Езана. Но в дальнейшем в ходе запроса и проверки австрийцами выяснилось несоответствие его легенды реальности. Поэтому он вынужден был срочно уехать в Шанхай, а затем был отозван в СССР и прибыл во Владивосток 7 апреля 1937 года.

Вернувшись в Москву, Лаго был арестован с санкции начальника 7-го отдела ГУГБ НКВД (так именовался в это время бывший Иностранный отдел) А.А. Слуцкого от 21 апреля того же года и заключен во внутреннюю тюрьму НКВД. В постановлении об аресте Б.Ф. Лаго утверждалось, что он, будучи командирован со специальным заданием за границу, расшифровал себя, игнорировал указания Центра и тем самым поставил под удар «один из боевых участков работы» {482} .

Письма Лаго к Слуцкому и, наконец, его обращение к нему с просьбой войти с ходатайством к наркому внутренних дел Н.И. Ежову о помиловании и представлении возможности работать там, где будет сочтено целесообразным, остаются без последствий. Прошло четырнадцать месяцев, а Лаго все не признавал себя виновным, вновь и вновь писал, обращаясь за помощью к руководству внешней разведки, на которую проработал столько лет, но бесполезно. Тем не менее следователь, занимавшийся его делом, пришел к, казалось бы, парадоксальному по тому времени выводу о том, что нет оснований для привлечения его к ответственности по тем статьям обвинения, которые фигурировали в обвинительных документах, и просил разъяснений, как ему поступить. Соответствующие разъяснения он получил, и все закончилось постановлением Военной коллегии Верховного суда СССР от 20 сентября 1938 года (спустя почти 17 месяцев после пребывания в заключении, что было чрезвычайно необычным по тому времени), в соответствии с которым Б.Ф. Лаго был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян {483} .