Владислав Голдин - Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века

Советские секретные службы освоили обширный потенциал разнообразных средств и методов борьбы с эмиграцией, добились значительных успехов в борьбе с ней с разведывательных позиций, посредством агентурного проникновения в эмигрантские организации, приобретения ценных источников информирования об их состоянии, планах и деятельности, путем проведения спецопераций, в том числе «острых» и «штучного» характера, направленных на устранение их лидеров.

Наконец, потенциал и возможности спецслужб во многом перенаправлялись с внешнего на внутренний фронт, поиск «внутренних врагов», чистку общества и государственных учреждений, и в том числе на предстоящую так называемую «большую чистку» в стране, апогеем которой становится 1937 год.

Сжато осветим еще одну оперативную игру, проводимую ИНО ОГЛУ в сотрудничестве с рядом других подразделений этого ведомства, — операцию «Тарантелла». С формальной точки зрения она, казалось бы, не имеет отношения к теме данной книги — противоборству военной эмиграции и советских спецслужб. В ней нет и ключевого звена проанализированных ранее операций — легендированной контрреволюционной организации на советской территории, через которую продвигалась в ведущие эмигрантские антисоветские центры и зарубежным спецслужбам необходимая информация и при помощи которой раскрывались и обезвреживались каналы враждебного проникновения на советскую территорию, пресекалась так называемая «активная работа» эмигрантских военных организаций против СССР, и особенно их диверсионно-террористическая деятельность.

Вместе с тем не коснуться этой операции нельзя по целому ряду причин. Во-первых, ее главные герои и соперники — Б.Ф. Лаго и В.В. Богомолец были участниками Белого движения в годы Гражданской войны в России, воевавшими на Юге страны, после поражения белых вынужденно покинувшими родину и оказавшимися в рядах военной эмиграции, где их судьбы сложились по-разному. Во-вторых, в связи с операцией «Тарантелла» речь пойдет о борьбе чекистов против одной из ведущих спецслужб Запада — английской Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС), активно прибегавшей к услугам белоэмигрантов, и пресечении ими антисоветской деятельности тех и других. К тому же лидеры эмиграции, в том числе и военной, долгое время считали именно Великобританию главным соперником СССР и возлагали на нее основные надежды в связи с интервенцией против Советского Союза и организацией совместной борьбы против советской власти. В-третьих, в связи с деятельностью ряда видных эмигрантов, о которых уже говорилось в этой книге (Г.З. Беседовский, В.Л. Бурцев), и их организаций будут затронуты и их взаимосвязи с военной эмиграцией в антисоветской борьбе. Наконец, в четвертых, операция «Тарантелла» была сложнейшей и многоцелевой оперативной игрой с массированным направлением подготовленной в недрах ОГПУ и других ведомств дезинформации за рубеж, поэтому осветить ее хотя бы кратко представляется необходимым.

Сложная судьба, крайне противоречивый и драматичный жизненный путь одного из основных действующих лиц операции «Тарантелла» Бориса Лаго могут быть предметом отдельного повествования и даже книги. Заметим лишь, что он работал на советскую разведку (с перерывом на тюремное заключение) более десяти лет. В оперативных документах он проходил под псевдонимами «Морской», «Б–182», «Марсель», «А/243» и под фамилиями Колпаков, Озеров и др. О вербовке и работе Б.Ф. Лаго на советскую разведку в первой половине 20-х годов уже шла речь в книге автора этих строк, посвященной борьбе военной эмиграции и советских спецслужб в 20-е годы. Рассказ о нем был прерван его арестом в Румынии и осуждением на пять лет тюремного заключения за шпионскую деятельность в пользу СССР {471} .

После освобождения по амнистии в 1929 году Лаго пытался возобновить контакт с советской разведкой, но в советских полпредствах, которые он посещал в Вене и Берлине, ему предлагалось выехать в СССР. Но Лаго опасался делать это и пытался адаптироваться за рубежом, найти средства к существованию. В Париже он вступил в контакт с «Обществом невозвращенцев» и его руководителем, бывшим советским дипломатом Г.З. Беседовским, о котором уже шла речь в этой книге. Тот заинтересовался им и пригласил его на работу, на техническую должность в свою газету «Борьба». А затем Лаго стал членом и даже начальником информационного отдела группы «Борьба», возглавляемой Беседовским и Богговутом {472} . Свою роль в этом сыграло, видимо, и покровительство ему со стороны генерала А.С. Лукомского, видного деятеля РОВСа, который хорошо знал его отчима, генерала, а кроме того, и это, может быть, даже было более значимым, награждал самого Бориса Лаго в годы Гражданской войны медалью Георгиевского ордена. Вероятно, для Лукомского сотрудничество Лаго с советской разведкой было не более чем заблуждением молодого человека, в годы войны сражавшегося на стороне белых, но оказавшегося в эмиграции в сложной жизненной ситуации, а сейчас ему, тем более, нужно было помочь.

Лаго вступил в контакт и с В.Л. Бурцевым. По его просьбе он предоставил материалы о работе советской разведки в Европе, которые были опубликованы в эмигрантской печати, а потом использованы Бурцевым при написании книги «Тайная работа ОГПУ за рубежом». Лаго написал в 1930 году и свои мемуары о сотрудничестве с советской разведкой, которые спустя несколько лет передал в Русский заграничный исторический архив в Праге. После Второй мировой войны они вместе с другими материалами этого архива попали в Москву и ныне хранятся в Государственном архиве Российской Федерации {473} .

Казалось, что Лаго уже нет обратной дороги и его сотрудничеству с советской разведкой не суждено возродиться. Но в начале лета 1930 года он узнает о том, что в Кишиневе от бедности и безысходности покончила с собой его мать. Находясь в подавленном состоянии, Лаго пишет обстоятельное и достаточно резкое письмо в ОГПУ, в котором излагает обстоятельства своей прежней работы на разведку и неудачные попытки восстановить связи с ней после освобождения. В заключительной части письма были и такие строки: «На прощание могу сказать лишь одно — слишком вы разбрасываетесь людским материалом и не умеете ценить людей. Этим и объясняется тот факт, что за последнее время заграничный отдел ГПУ терпит одно поражение за другим. Надеюсь, что вы оцените хотя бы теперь мое чистосердечное обращение». В конце письма Лаго указывал для возможной связи с ним почтовый адрес в Париже, до востребования {474} . Автор письма подписал его как Лаго-Колпаков и через берлинское полпредство СССР отправил свое письмо по назначению.

Это послание стало предметом обсуждения в ОГПУ и вызвало разные реакции и настроения. Здесь было и раздражение своеволием и резкостью бывшего агента, желание вызвать его для тщательного разбора дела в Москву. Но, учитывая предшествующий опыт контактов с ним через полпредства, было очевидно, что он вряд ли приедет в СССР. Был проведен тщательный анализ поведения Лаго за рубежом после освобождения из румынской тюрьмы, и в частности анализ его публикаций о деятельности советской разведки за рубежом и в эмигрантской среде. В результате был сделан вывод о том, что хотя бывший секретный сотрудник и характеризовал деятельность советской разведки в негативном свете, но его «произведения» являются не более чем результатом вольного литературного творчества, и он не выдал какой-либо ценной информации, конкретных сведений и методов оперативной работы. С другой стороны, для антисоветской эмиграции Лаго стал ценен и значим своими «разоблачениями», наладил связи и контакты с различными эмигрантскими организациями, и с точки зрения содеянного им казалось, что он бесповоротно порвал с красными, выбрал белый лагерь, и дороги к сотрудничеству с советской разведкой ему нет.