Аркадий Шофман - Распад империи Александра Македонского

На другой день произошло объединение двух армий. Антипатр был доволен. Его потенциальный противник Леоннат погиб, а его солдаты соединились, создав внушительную и угрожающую силу. Но в открытое наступление он не пошел. Превосходство греков в коннице заставляло его опасаться нового сражения на равнине, поэтому он оставил окрестности недавнего сражения, спускаясь по крутым дорогам холмов. Антифил воздержался от преследования отступающих, расположился лагерем в Фессалии и ограничился наблюдением за продвижением неприятеля. Греки только что одержали прекрасный тактический успех, но он был лишен стратегической ценности, ибо силы неприятеля избежали полного разгрома и могли возродиться с прибытием новых подкреплений из Азии. Блестящие надежды, которые сулили первые операции Леосфена, не осуществились. Хотя военные действия еще продолжались, но шансы на победу были уже на македонской стороне: греки не могли надеяться на увеличение своей армии, тогда как Кратер вел в Европу значительные силы. Вскоре и Эгейское море было полностью очищено от афинских триер. После своей победы при Абидосе македонский флотоводец Клит продолжил свой путь к Греции. Афины реорганизовали свой флот, и последнее сражение разыгралось в водах Аморгоса (на западе от Коса) в июне 322 г. до н.э., сражение, погубившее афинян и сделавшее их противников хозяевами Эгейского моря.

После сражения у Аморгоса ничто больше не препятствовало массовому наплыву македонских подкреплений в Европу. Важное подкрепление составляли войска Кратера. Прибыв в Фессалию, он, если верить Диодору, добровольно уступил командование Антипатру. Оба собирались разбить лагерь на берегах Пенея. Их объединенные силы насчитывали (включая и остатки войск Лсонната) 50 тыс. человек.

Греки разбили свои лагерь недалеко от Краннона, напротив своих противников. Армия Антифила едва насчитывала 25 тыс. пехоты и 3500 конницы. Греки решили не вступать в бой, пока не придут еще отсутствующие союзники. Но Антипатр, имея намерение раньше использовать свой большой численный перевес, собирался вынудить противника принять сражение, устраивая каждый день вылазки своих солдат. Перестав ждать подкреплений, греки приготовились к битве. Они поставили конницу перед своей пехотой, при помощи которой рассчитывали победить.

Битва началась 5 сентября 322 г. до н.э., когда конница ринулась в бой и исход сражения клонился в пользу фессалийцев. Но в это время Антипатр двинул свою фалангу, которая нанесла тяжелый урон греческой пехоте. Последняя, «сгибаясь под ударами и числом своих врагов», заняла соседние возвышенности. На этой новой позиции армия Антифила могла легко защищаться. Впрочем, к ней скоро присоединилась и фессалийская конница. Македоняне выиграли это сражение, не достигнув решительных результатов. П. Клоше полагает, что если бы к грекам пришли их союзные войска, они могли продолжить борьбу со значительными шансами на успех.

Потерпев внушительное поражение на суше в Фессалии при Кранноне и на море при Аморгосе, афиняне вынуждены были в сентябре — октябре 322 г до н. э. просить мира. Инициаторами мирных переговоров были Фокион и Демад, различные по характеру, образу мыслей и действий. Плутарх рисует 80-летнего Фокиона строгим и милосердным, осторожным и мужественным, справедливым и бесстрашным, искусным оратором и опытным полководцем, 45 лет занимавшим должность стратега. Что касается Демада, то он предстает человеком, лишенным всякой щепетильности, корыстолюбивым и алчным, много лет угодничавшим перед македонянами и Антипатром. В то же время он обладал острым умом, здраво понимал потребности времени, с чрезвычайной легкостью приспосабливался к различным ситуациям, обладал выдающимися ораторскими способностями. Антипатр, как сообщают, говорил, что у него в Афинах два друга — Фокион и Демад: первого он никак не убедит принять от него подарок, а второму сколько не дарит — все мало. Фокион как высшим достоинством гордился бедностью, в которой прожил всю жизнь, хотя бывал стратегом и дружил с царями, а Демад рисовался своим богатством, не останавливаясь при этом даже перед нарушением закона.

Из данных Плутарха и Диодора можно сделать вывод, что безоговорочной капитуляции Афин предшествовали дипломатические усилия, которые успеха не имели. К победителю были посланы два посольства: в обязанность первого входило заключение перемирия, другого — мирного договора. Первое афинское посольство в составе Фокиона, Демада, Деметрия Фалерского и других должно было добиться заключения перемирия на месте, без перемен позиций, тогда как македонский наместник еще стоял в крепости Фив в Кадмее, имея явное намерение вторгнуться в Аттику. На этом настаивал Фокион. Против этого возражал Кратер: «Фокион толкает нас на несправедливость: он хочет, чтобы мы оставались на земле своих друзей и союзников и причиняли убытки им, в то время как можем существовать за счет противника». Но Антипатр в этом вопросе согласился с Фокионом, считая, что «все остальное афиняне должны предоставить на усмотрение македонян». Македонские войска, таким образом, были остановлены у порога Аттики.

Когда афиняне вынуждены были согласиться с условиями перемирия, в македонский лагерь было послано второе посольство, в которое входил Ксенократ из Халкедона — глава афинской академии, имевший добрую славу, вызывавший всеобщее восхищение и пользовавшийся исключительным авторитетом у греков. Как указывает Плутарх, Ксенократ был включен в состав посольства потому, что с помощью этой знаменитой личности афиняне надеялись внушить победителям некоторую уверенность. На переговорах, где, прежде всего, был поставлен вопрос о конституционных изменениях, обнаружились две точки зрения. С одной стороны, Ксенократ горячо выступал в поддержку традиционного режима Афин. Однако его мнение было решительно отвергнуто македонским наместником. Последний полностью поддержал точку зрения Фокиона и Демада, полагавших, что необходимы конституционные перемены, которые поставят город под управление имущих слоев населения. Он расходился с ними лишь в том, что настаивал не только на отмене демократической конституции, но и на размещении на афинской земле македонского гарнизона. Против последнего выступил Фокион.

С большой точностью, которая обычно не присуща Плутарху, он указывает на четыре главных требования Антипатра: 1) Афины обязаны выдать антимакедонских ораторов, особенно Гиперида и Демосфена; 2) афиняне должны восстановить «конституцию предков», которая фиксировала политические нрава в зависимости от диадохов; 3) в город вводится гарнизон и размещается на холме Мунихия; 4) афиняне обязаны выплатить издержки на войну и налоги. Эти требования были очень тяжелыми для Афин, ибо подрывали их экономику, фактически лишали их независимости, ущемляли гражданские права населения. Недаром Ксенократ сказал по этому поводу, что, «будь афиняне рабами, требования Антипатра можно было бы назвать скромными, но для людей свободных они слишком тяжелы». Несмотря на это, афинские послы, за исключением Ксенократа, приняли эти условия мира. Фокион, правда, требовал или хотел потребовать, чтобы в Аттике не стояли македонские гарнизоны, но Антипатр ему ответил: «Мы идем на все уступки, которые тебе угодны, за исключением тех, которые бы погубили тебя, а также и нас». После этих слов Фокион хранил красноречивое молчание. Что касается Демада, то он, по словам Плутарха, представляется политиком, абсолютно послушным воле тех, кого он не переставал поддерживать с 338 г. до н. э., а потому принявшим без возражений все требования Антипатра.