Лев Ельницкий - Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII—III вв. до н.э.

Вообще же вся первая декада Ливия наполнена упоминаниями о находившихся в кабале у патрициев плебеях и о борьбе трибунов за понижение процента по долговым обязательствам или за полную отмену ростовщичества. Дионисий Галикарнасский (VI, 63, 3) влагает в уста Аппия Клавдия (децемвира) программу, посредством которой склонные к смутам плебеи могут быть привлечены на сторону патрициата в военное время: им должны быть даны гарантии освобождения их от долговых обязательств и при этом не в порядке общих деклараций, а конкретно — каждому в отдельности.

Что же представляла собой первоначальная клиентела, и насколько возможно проследить ее эволюцию? Характеризуя этот древнеримский институт, Дионисий прилагает к клиентам древнегреческое наименование πελάτοα, употребляющееся обычно для обозначения аттического и некоторых других мест Греции зависимого земледельческого населения [29]. Отдельные авторы и эпиграфические тексты сопоставляют (или позволяют сопоставить) пелатов с рабами или же с другими зависимыми состояниями, известными в древней Греции среди сельскохозяйственного населения как гелоты, гектеморы, пенесты и др. [30]Последнее из названных только что обозначений, первоначально характеризовавшее (видимо, как племенное наименование) фессалийских крестьян, находившихся в полурабской зависимости у фессальской знати, как мы знаем, употреблено тем же Дионисием Галикарнасским для обозначения этрусских зависимых земледельцев, которых другие авторы называют [127] или рабами или клиентами. Таким образом, в отношении древнейшей клиентелы прежде всего напрашивается ее отождествление с зависимым сельскохозяйственным населением завоеванных Римом соседних территорий и сопоставление ее с соответствующими категориями зависимого сельскохозяйственного населения Греции.

Выше уже говорилось о том, что клиентела в Риме едва ли не возникла под влиянием соответствующих отношений, ранее развившихся у этрусков, хотя надо сказать, что и у сабинян, например, подобные же отношения свидетельствуются с глубокой древности. Переселение Тита Тация в Рим вместе с другими сабинскими аристократами — Валузом Валерием, Таллом Тираннием и Меттием Курцем, состоялось совместно с последовавшими за ними в большом числе их сородичами и клиентами (και συγγενεῖς και πελάται) [31]. К самому началу республиканской эпохи (505–503 гг. до н.э.) традиция относит переселение в Рим из сабинского Инрегилла Атта Клауза (известного в Риме под именем Аппия Клавдия) вместе с многочисленными клиентами (magna clientium comitatus manu), получившего земли за рекой Аниеном, где позднее была создана «vetus Claudia tribus» [32].

Весьма вероятно также, что на формы патроната и клиентелы в Италии оказывали известное влияние аналогичные отношения, складывавшиеся между греками — колонистами Великой Греции и Сицилии, и местным населением, о чем, в частности, следует заключить из текста Дионисия Галикарнасского, хотя он и указывает более отдаленные параллели. «Он (Ромул) поместил плебеев под покровительство патрициев так, чтобы каждый плебей [128] выбрал себе патроном патриция, какого хочет. В этом он опирался на древний эллинский обычай, бывший в употреблении у фессалийцев долгое время и у афинян — вначале. Первые обращались со своими клиентами высокомерно, налагая на них повинности, недостойные свободных людей, и если те не подчинялись, они били их и обращались с ними как с покупными рабами (αργυρωνήτοις). Афиняне называют клиентов фетами за их (рабское) служение, фессалийцы же — пенестами, позоря их этой кличкой за их (приниженное) состояние. Ромул же наименовал это уважительно патронатом для защиты бедных и приниженных и назначил каждой стороне дружественные обязанности, сделав их отношения человеколюбивыми и гражданственными» (Dion. Hal., II, 9, 2 сл.).

Пониманию того, как складывались отношения древнейшей клиентелы и в чем они фактически выражались, немало помогает рассказ Дионисия о выведении Римом колонии в Анций, хронологически несовместимый с теми историческими обстоятельствами, с которыми Дионисий их связывает, и относящийся, видимо, к более позднему времени, но весьма характерный и исторически правдоподобный в некоторых фактических деталях.

В рассказе об организации колонии [33]существенным представляется то, что анциаты παρέδοσαν σφάς αύτούς Титу Квинкцию Капитолину, назначенному патроном римской колонии в Анции. За год перед тем этот же Квинкций, будучи консулом, занял Анций и ввел в него римский гарнизон. (А еще ранее, по рассказу Дионисия, Анций был разгромлен римлянами, гавань и часть кораблей сожжены, имущество и рабы захвачены, а взятые в плен анциаты проданы в рабство.) Таким образом, анциаты «отдались», т.е. приняли на себя узы клиентелы от того полководца, который взял их город и который в следующем году был назначен патроном учрежденной в Анции колонии. Колония была организована в результате требований трибунов о наделении беднейших граждан землей. Из числа римских граждан нашлось немного желающих покинуть город и потому к ним были присоединены латины и герники, т.е. перегрины. Производившие adsignatio земельных наделов триумвиры оставили на месте и часть анциатов, наделив также и их землей. Смысл этого последнего [129] акта выясняется из последующего отрывка текста Дионисия [34], где говорится, что те анциаты, кто владел жилищами и участками земли и кто остался на земле, обрабатывали не только предназначенные для них участки земли, но и те, которые были отобраны у них для колонистов. Последним они отдавали определенную часть урожая.

На основании этого рассказа уже М. Вебер заключил, что оставленные на земле при учреждении колонии анциаты были обращены в зависимых земледельцев или частичных рабов римских колонистов [35]. Подобного взгляда на вещи еще ранее придерживался и Э. Мейер, распространивший его на аграрные отношения в древнейшем Риме вообще, полагая, что владельцами наделов в два югера могли быть только земледельцы, обрабатывавшие в принудительном порядке землю более крупных владельцев [36].

И хотя о социальных взаимоотношениях римских и латинских колонистов в Италии и в других странах, куда выводились колонии, неизвестно ничего определенного, за исключением того, что местные жители захватывавшихся Римом поселений, в которые выводились колонии, лишались известной доли принадлежавшей им ранее земли [37], [130] можно предположить, что отношения, подобные описанным в связи с колонизацией Анция, были в республиканскую эпоху далеко не редкостью, а, может быть, даже и правилом [38].

Еще важнее, однако, то обстоятельство, что рассказ Дионисия о выведении колонии в Анций проливает дополнительный и весьма существенный свет на вопрос о сущности отношений патроната и клиентелы, перед тем охарактеризованных Дионисием на основании данных, относящихся, видимо, к несколько более позднему времени и типичных для более поздней стадии эволюции этих отношений, нежели та, которая должна соответствовать периоду [131] ранней республики [39]. Так же как и для истории правовых норм, отражающих эволюцию древнеримского рабовладения, могут быть намечены лишь отдельные вехи, соответствующие каким–то определенным кардинальным этапам его истории, для истории эволюции древнеримской клиентелы могут быть тоже намечены некоторые характерные для определенного времени и определенных ступеней этой эволюции этапы.